Форма в моде, как было показано, движется общими циклами, то есть нечто, показавшееся вдруг замечательным, вполне вероятно казалось столь же замечательным четверть века, или полвека, или столетие назад; изменение оказывается возрождением. Социальное же значение моды сводится к вопросу, кто носит сейчас эту одежду, а не почему ее носят сегодня. Носитель меняется, как и сама форма. Поток современной культуры требует от моды текучей образности ради самой текучести, чтобы визуально представить идеал непрерывных случайностей. Значение должным образом отделяется от формы, так что возрождение прежних форм не должно быть непременно связано с каким-либо представлением о былых днях: новый импульс вновь делает старые формы привлекательными и наделяет их новым значением. Визуальная отсылка в прошлое может, разумеется, быть намеренной и заостренно историчной. Она может, хотя и не обязательно, включать в себя и тот или иной смысл. Мода избегает фиксированности как формы, так и значения, знания, чувства и собственно прошлого.
Итак, случайность — неотъемлемая часть модного платья, в отличие от этнического и народного костюма и большинства одеяний древнего мира. Иначе функционирует традиционное платье, или все, что я называю немодой. Оно создает визуальные проекции, чтобы наглядно подтвердить установленные обычаи и воплотить стремление к устойчивым смыслам даже при перемене обычаев. Иными словами, традиционное платье нормативно. Изменения формы, конечно, происходят и в не-моде: любое традиционное платье развивается, как развиваются обычаи. Одни его элементы становятся рудиментарными, а другие приобретают новую жизнь в продолжающемся бытии общины. Но даже при существенных переменах в облике традиционной одежды формальное отношение нового к старому сводится к прямой и однозначной адаптации, мы никогда не обнаружим отстраненный комментарий по отношению к старому или попытки исподтишка его ниспровергнуть.
Дело в том, что в не-моде новое не возникает из внутреннего напряжения формального словаря, как это происходит в моде. Новые вещи могут быть занесены извне, например одежда или аксессуары рабов или завоевателей, торговцев, соседей, а в Новое время антропологов и журналистов, но при этом не изменится фундаментальная концепция костюма. В английском языке слова costume и custom, обозначающие «костюм» и «обычай», родственны, а habit и вовсе двузначно — и «привычка», и «одежда». Известно, что привычки могут прививаться внутри стабильных правил. В не-моде новые элементы ассимилируются или просто добавляются, как это происходит в традиционных танцах и музыке. Любая не-мода прежде всего несет идеал определенности и демонстрирует связь с фиксированной космологией: вот как мы делаем то или это в силу того, что нам известно. Чтобы перемены возымели какой-то эффект, они должны встроиться в постоянную схему. Не-мода предполагает, что ее носители давно решили все фундаментальные вопросы и отказались от активного вопрошания и сомнения. Вместо рефлексии им предлагается великая красота и оригинальность форм, тонкое разнообразие оттенков и узоров, много вариантов и уровней символических смыслов, оттачиваемых из поколения в поколение.
В традиционных обществах, где отсутствует наша беспокойная, сама себя подгоняющая мода, одежда может иметь мгновенно считываемые значения, заложенные в форму, способ ношения, тип украшений. Она непосредственно связана с традициями и остается достаточно неподвижной. Такие системы одежды, если они существуют в действительности, явно могут служить гораздо более точным социальным зеркалом, чем мода, являясь не столько репрезентацией, сколько прямым выражением статуса. Некоторые системы крестьянского платья предписывают точные правила ношения в определенных социальных, церемониальных и личных ситуациях, они включают и региональные различия, так что одежда и украшения складываются в достаточно точную картину положения человека на всех этапах его жизни. Формальные детали костюма происходят скорее из традиционных, чем ассоциативных источников: именно такие формы использовались в прошлом и в этом состоит все их значение. Традиционные формы развиваются сами по себе, иногда что-то заимствуя из моды. Однако в результате адаптации модных элементов к традиционному костюму начинает казаться, словно и эти элементы всегда принадлежали к традиции.