«Ах, в воздухе такая нега…»
Ах, в воздухе такая нега,
Рябина щек красней,
Белей белеющего снега
Попался заяц мне.
И муть медвежья междулесья
Опять зовет, кричит,
И этим криком поднят весь я
На снеговой, широкий щит!
«Ты мне обещана, но кем — не знаю…»
Ты мне обещана, но кем — не знаю,
Но кем-то добрым и большим,
Когда я что-нибудь обещаю,
Обещаю именем твоим.
О если б был я хранитель стада,
Моряк, купец или земледел,
Я б отдал все за трепет сада,
Где теплый лист на тихой воде,
Где ты читаешь, поешь иль плачешь,
О нет, не плачешь — то плачу я,
Где все знакомо и все иначе,
И даже слезы как блеск ручья.
Сейчас я скитающийся невольник,
Я вижу вокруг лишь сады чужих,
Но мне не завидно, мне не больно,
Иду уверенно мимо них.
И я забываю свои скитанья,
Чтоб память только тебе отдать,
Я помню только: ты — обещанье,
А тот, кто помнит, — умеет ждать!
ЭКСПРЕСС В БУДУЩЕЕ
В час, когда месяц повешенный
Бледнее, чем в полдень свеча,
Экспресс проносится бешеный,
Громыхая, свистя, грохоча…
И когда над мостами в пролеты
Проведет он живую черту,
Прыгни сразу — и огненный кто-то
Вдруг подхватит тебя на лету.
И никто на путях незаказанных
Не прервет его окриком: стой!
Будет все тебе в мире рассказано,
Если дух свой сольешь с быстротой.
Через степь неживую, колючую
Просвистит по ребру пирамид,
Перережет всю Африку жгучую,
В Гималаях змеей прозвенит.
Обжигая глазами сигнальными,
Прижимая всю землю к груди.
Он разбудит столицы печальные,
Продышав им огни впереди.
И когда из-за сумрака мглистого
Очертанья стуманятся в ряд,
Заревет он раскатно, неистово,
Пролетев Вифлеем — Петроград.
Его след на полях чернозема
И в плантациях чая пролег,
В лабиринтах Европы, как дома,
На дорогах волшебный свисток.
Шоколадные люди Цейлона,
Позабытый огнем эскимос…
Провожают сверканье вагонов,
Вихревые расплески колес.
Чудо рвется из глотки со свистом,
Всем понятны сигналы его,
И мудрее его машинистов
Не найти на земле никого.
«Не было ни дней, ни вечеров…»
Не было ни дней, ни вечеров
И родней, и радостней, и чище,
И вкуснее не вкушал я пищи,
Веселей не слышал слов,
Чем сейчас на летнем перепутье…
Вот, как я, такими ж, люди, будьте!
Отчего ж так ясно хорошо?
Будто жизнь тяжелую, большую,
Что как буря стлалася, бушуя,
Прожил я и уложил в мешок.
И легко на плечи ношу взбросил,
И пошел — и вот к тебе приду,
Кто же у возлюбленной не просит
Встречи в комнате или в саду.
Но ты, и ты меня не встретишь,
Вся в чужие перешла глаза,
Даже и случайно не заметишь,
Даже не оглянешься назад.
И теперь мне только небо снится,
В голубой расту, расту пыли,
Так легко колеблет крылья птица,
Перед тем как улететь с земли.
«Мне было ничего не жалко…»
Мне было ничего не жалко,
Я все узнал, через все прошел,
Но в полночь дерзкая гадалка
Мне карты бросила на стол.
Зеленый луч глаза мне залил,
Я понял: это будет здесь —
Упали карты и сказали:
Дорога, женщина и песнь.
Я днями шел, а ночью снилась
Страна, которой в жизни нет,
Ты в ней моей дорогой билась,
Как песнь, звучала мне во сне.
Не помню — на Неве, на Ниле,
Молниеносностью огня
Два долгих солнца ослепили
Дорогу, песню и меня.