Став Елизаветой Царской, выпускница института иностранных языков прекрасно понимала, что даже с такой роскошной фамилией ей до настоящей королевы Англии, до королевы Елизаветы, ещё, ой, как далеко, и поэтому она решила сделать следующий шаг к своей заветной цели – развестись и выйти замуж за иностранца. С первой половиной задачи она справилась великолепно, отобрав при разводе у бывшего мужа однокомнатную малогабаритную квартиру. А вот выйти замуж за иностранца оказалось не таким-то уж и простым делом. Поскольку, во-первых, Лизавета была некрасива, и богатые иностранцы не обращали на неё никакого внимания, а, во-вторых, те иностранцы, которые всё же обращали на неё внимание, были, как правило, альфонсами.
Во время знакомства с Артёмом Лизавета работала в школе скромной учительницей английского языка, ненавидящей весь мир: своих родителей – за то, что те имели такую дурацкую фамилию, и за то, что она родилась некрасивой, правительство – за то, что оно платило ей нищенскую зарплату, мужчин – за то, что те её не любили, и королеву Англии – за то, что та была королевой Англии, хотя на вид почти ничем не отличалась от престарелой матери Лизаветы.
После успешной продажи «Человека с лампочками» ещё одна невероятная удача улыбнулась мисс Царской. Ей наконец-то посчастливилось познакомиться в Сети с симпатичным богатым англичанином, с которым у неё завязалась длительная любовная переписка. Лизавете нравилось всё: внешность англичанина (он даже был чуть-чуть похож на Джеффа Линна), его хобби, его двухэтажный дом, его автомобиль, его туристический бизнес, а самое главное то, что он приходился дальним родственником некоей Кэролайн Фрэйд, ставшей относительно недавно женой Чарльза Спенсера, который в свою очередь являлся – о, боже! – братом покойной принцессы Дианы.
Такой уникальный шанс выпал в жизни Лизаветы впервые. И она готова была на всё, лишь бы приблизиться к особам королевской крови, то есть к своей мечте. Единственное препятствие заключалось в том, что наученная горьким опытом общения с мужчинами она решила перестраховаться и выслала своему любимому не настоящую свою фотографию, а обработанную на компьютере подделку. Англичанин, конечно же, влюбился в присланное ему фото. Но на самом деле для того, чтобы соответствовать представленному на нём изображению, Лизавете необходимо было снова посетить пластического хирурга, ранее уже придавшему её формам некоторую соблазнительную округлость, а денег у неё на эту операцию пока ещё не было. И она их собиралась взять ни у кого иного, как у Артёма.
7
– «Каждый раз, когда мы сворачиваем доллар в трубочку, мы душим президента».
– Нормально.
– А вот ещё: «Деньги можно швырять на ветер, пока ветер дует в твою сторону».
– Неплохо.
– «Зачем мне изучать эту грёбаную математику, если у меня достаточно денег, чтобы купить себе грёбаный калькулятор?»
– Оригинально.
– Но это так, для затравки. Сейчас поинтереснее прочитаю. «Библия – важнейшее литературное произведение, но когда люди умирают за слова, написанные на бумаге, – это странно и опасно!»
– Угу. Это уже посерьёзнее будет.
– А как тебе такое высказывание: «Война христианства с дьяволом всегда была борьбой с самыми естественными человеческими инстинктами – потребностью в сексе, насилии и самодовольстве – и отрицанием принадлежности человека к миру животных. Идея рая – это просто христианский способ устроить на земле ад».
– Церковники на него не обиделись?
– Папа Римский предал анафеме.
– Прекрасно. Нынешний Папа предаёт анафеме рок-музыканта, а во время Второй мировой тогдашний Папа с Гитлером дружил.
– Нет, тогдашний Папа с Гитлером не дружил, хотя к фашистам относился лояльно. Приятелем Гитлера был муфтий Иерусалима. Но не всё так однозначно. С одной стороны, тысячи католических священников в концлагерях сидели, а с другой стороны, высокопоставленные чиновники Ватикана помогали скрываться от правосудия нацистским преступникам, в том числе Адольфу Эйхману и доктору Йозефу Менгеле.
– А ты в курсе, что на оккупированных советских территориях при поддержке немецкого командования открылись десятки тысяч церквей?
– В курсе… Я тут недавно выяснил, за что именно католическая церковь судила Галилео Галилея. Оказывается, его утверждение, что Солнце неподвижно стоит в центре мира, а Земля движется вокруг Солнца, прямо противоречило Святому Писанию, где говорится совершенно обратное.