— Лео, паршивец, займись лабиринтом.
Вообще-то это были не рожки, а букет васильков. Ей снова снятся цветочные жирафы? Странно, Дуня никогда не знала, что видит сон, пока не просыпалась, даже тогда, когда сон и пробуждение тоже случались во сне.
— Лео, я тебя понимаю, она поразила тебя в самое сердце. Но ваш роман обречён.
Зверюшка печально — или всё-таки кокетливо? — затрепетала ресницами и тряхнула головой. С рожек-васильков, как и в предыдущий раз, полетела пыльца. Дуню согнуло жестоким приступом чихания.
— Ну вот, разбудил.
Жираф отпрянул, но никуда не делся, наблюдая за происходящим издалека.
— Как ты себя чувствуешь, девочка? — рядом присел мужчина.
Носил он светлые одежды и сверкал на солнце русыми волосами. Внутри всё замерло — Тацу! Дуня расплылась в счастливой улыбке — и наваждение исчезло. Незнакомец был незнакомцем. Ничуть не похожим на менестреля — только и связывал их цвет шевелюры, да и он не без оговорок. Где-то более рыжий, с проблесками седины, а где-то — тёмно-коричневый вперемешку с синими, как костюмы советских школьников, прядями. Будто в пару к чёрно-алой причёске Дуни.
— Всё так плохо? — мужчина прикоснулся ладонью ко лбу. Девушка почувствовала покалывание — не в своём теле, в его. Как с Вирьяном, когда он лечил от воспаления лёгких. Волшебство, целебная магия. — О-оо, аллергия на васильки. Лео! — он посмотрел вверх, на жирафа. — У неё на тебя аллергия, так что иди — ешь свою акацию, заодно подравняешь мне садик.
Дуня ещё некоторое время бессмысленно пялилась на чародея, а потом поняла, что под скатившимся на талию одеялом ничего нет. Совсем ничего! Девушка судорожно потянула покрывало вверх и прижала к груди.
— Хе, и впрямь пробудилась, — оценил испуг русоволосый. — Да ты не бойся. Я тебя не трону — это раз. И два: я не лгал, тебе есть что показать, девочка. Другой вопрос, ты в целом не в моём вкусе, да и кушать тебе следует побольше. Неплохо бы добавить в рацион мяса.
— Не надо мяса, — она бы захныкала, не ощущай сухости в горле. — Не надо. — Бедняжка спрятала лицо в ладонях, вновь позабыв, что собеседнику тогда будут видны те части тела, которые она не выставляет на всеобщее обозрение. — Не надо.
Она их убила. И… Дуня не знала, что способна на такое: она, как за алтарём по поводу зарезанных детей, нисколько не печалилась, не переживала из-за того, что убила их. Она не сожалела об этом. Но вот о том, что убивала… А ведь если подумать, это у неё не первый раз.
— Не надо — так не надо. Не настаиваю, лишь предлагаю. Ты вегетарианка? Дала обет почтения братьев наших?
— Н-нет. Тут деревня каннибалов. Была.
— Была. Так ведь давно, нечего уж о ней вспоминать… хотя там до сих пор ничего не растёт при целом-то озере. Ты лучше скажи, кто тебя обидел настолько, что ты голая гуляла по безлюдной, не одну сотню лет безлюдной пустыне.
— Безлюдной? Не одну сотню лет? — отстранённо почти удивилась девушка и спросила невпопад: — Можно попить? И поесть… ничего нет? Пожалуйста.
— Хм, то не надо ей мяса, то надо…
Дуня дёрнулась.
— Ладно-ладно, извини. У меня есть каша. Предупреждаю, на молоке. И вода, просто вода. Будешь?
— Буду, если можно.
— А зачем бы я предлагал, если нельзя?
Он принёс тыквенную бутыль и котелок-каску, наполненную чуть ли не до краёв белой пупырчатой массой. Над котелком клубился ароматный пар. Действительно — каша, наверняка рисовая, такая же как у полисменов, только во много-много раз вкуснее.
— У меня есть кружка, — с трудом оторвав взгляд от еды, сказала девушка.
— У меня тоже, — фыркнул хозяин и перелил прозрачную жидкость из бутыли в округлую чашечку, из похожей подружка-соседка Флора пила редкостную гадость, вроде как чай — мате. — Не удивляйся, я немного подсластил воду, тебе полезно. — Дуня лишь благодарно кивнула, припадая к кружке. — А вот тарелку и запасную ложку я в своих завалах не нашёл. У тебя нет? — Странница покачала головой. — Ну нет, так нет — ешь прям так, сколько влезет. Только не переборщи.
Как ни удивительно, дельный совет оказался лишним: девушка, предполагавшая, что съест всё да ещё добавки попросит, насытилась всего десятком ложек и впрямь вкусной до экстаза каши. Мужчина, улыбнувшись, забрал котелок, поставил его себе на скрещённые колени и сам принялся за еду.
— Ничего, мы тебя попозже ещё покормим, — хозяина в отсутствии аппетита обвинить никак нельзя было. — Ну что? Расскажешь о себе? Или это тайна за семью печатями?
— Нет. В смысле, не тайна, — ответила Дуня. — Здесь правда никого нет?