***
— Милая, ты уже проснулась? — слышу, видя перед собою размытый силуэт.
Ласковый голос будит меня; я не хочу просыпаться, но медленно открываю глаза, тем самым давая понять, что не нужно больше слов, я сама могу подняться с кровати. Наблюдаю, осматриваюсь вокруг, замечая, что ничего не изменилось. Я до сих пор в больнице — всё так же, как было. Было глупо надеяться на то, что что-то изменится, ведь это, мягко говоря, нереально.
Вижу перед собою женщину, которая смотрит на меня, и блуждаю по ней взглядом. Насколько я понимаю, она медсестра, скорее всего среднего возраста, в районе около тридцати лет. Русые волосы струятся у неё на плечах, на ней больничный халат, который носят большинство работников больницы, но мне почему-то кажется, что даже это смотрится на ней элегантно, и это странно. Даже не скажешь, что столь красивая женщина работает в больнице, но я рада этому, ведь я тоже хочу помогать людям, помогая им. Её возраст выдают несколько слегка посидевших прядей. Из-за своих мыслей я невольно улыбаюсь и прячусь в кровать, испытывая волнение. Она заражается мелодичным смехом, из-за которого становится легче, и я выдыхаю воздух, всё ещё чуточку переживая.
— Не бойся меня, — уверяет она, а я краснею, потому что хочется сказать: «Было бы чего бояться», но молчу, как-то странно улыбаясь. — Я ассистент твоего врача, — говорит, и дрожь проносится у меня по телу. Я уверена, что сейчас она будет спрашивать меня различные вопросы, на которые мне явно не захочется отвечать, поэтому мысленно готовлю себя к этому, продолжая мило улыбаться.
— Хорошо, — выдавливаю я хриплым голосом — выходит жалко, но я молчу, пытаясь казаться тактичной.
— Я должна задать тебе несколько вопросов. С этим у нас не будет проблем? — видимо, она уже имела опыт общения с нервными подростками, что радует, потому что я подобна им. Я, конечно, не считаю себя неуравновешенной, но если человек испытывает стресс, то он меняется, и становится совершенно другим, кой я и являюсь сейчас, как ни прискорбно это осознавать.
— Конечно, не будет, — легкомысленно отвечаю я, а в уме твержу себе и умоляю, только бы это поскорее закончилось. Не люблю делиться своими разносторонними мыслями, как вы уже наверно заметили.
— Отлично, — молвит, а я уже хочу спросить: «Что же здесь отличного?»
Она улыбается, но её лицо не выказывает каких-либо эмоций. Я даже не могу сказать, чем именно вызвана эта улыбка, при том уверена, что она является искренней. В глазах — холод, на лице — спокойствие. Мне даже немного непонятно, как эта женщина может так хорошо контролировать себя? Я, наверное, полная противоположность. Если я что-то чувствую, то сразу же все мои эмоции, жесты, выражение лица — выдают меня. Это иногда очень мне неприятно, но я привыкла к своему характеру. На моем лице всегда отображается только то, о чем я думаю, поэтому врать довольно проблематично, но пока что с этим проблем не было.
— Последним временем ты чувствовала себя нехорошо? То есть, пребывала ли ты в стрессовом состоянии? — спрашивает меня, на что я невольно зажмуриваясь, решая, что ответить на её вопрос.
Я задумываюсь, сразу же находя правильный ответ. Да, перебывала. Стоит ли это скрывать? Думаю, нет, ничего страшного в этом нет. Это же правда, и я действительно была в стрессовом состоянии, да и множество подростков испытывает такое. Много плакала, нервничала и могла вспылить. Короче, да.
— Угу, — бормочу я, уставляясь в пол. Я говорю ей правду и не хочу видеть, как она это воспримет, ведь обычно я не рассказывала о своих чувствах и вообще ни с кем не обсуждала это. Кроме неё, вероятно.
— Хм, — она секунду задумывается, записывая что-то свой блокнот, а затем продолжает расспрос, уже посмотрев на меня. — Какое у тебя было питание последние несколько дней?
Она в чем-то права, решив спросить меня об этом. Я действительно не доедала. Если обычно я ем хотя бы три раза в день, то сейчас я ем один максимум, ну плюс не большой перекус, но не более того, но это было не из-за какой-то глупой диеты, или чем там увлекаются подростки в моем возрасте.
— Последним временем у меня не было аппетита, — говорю я правду. Действительно, последним временем я совершенно не задумывалась о том, что находится у меня в желудке, да и вообще о еде не думала.
— Хорошо.… То есть, ты недоедала? — спрашивает, размышляя над какой-то логической цепочкой в своей голове.
Я неуверенно киваю. Не знаю, что она собирается делать с этой информацией, но мне до жути неудобно. Неудобно от того, что нужно делиться всем этим, будто я подопытный кролик. Странное сравнение, но всё же…
— Понятно, — отвечает она, поразмышляв о чём-то, вероятно, решает каков будет следующий вопрос.
Наступает неловкая тишина. Она, вероятно, обдумывает что-то обо мне, а у меня в голове всплывают разные мысли, от которых мне не по себе.
«Как там Ник?»
«Родители уже уехали?»
«Где Фиби?»
«Что подумают одноклассники?»
Я стараюсь побыстрее отогнать это всё. Хочу избавиться от переживаний, убежать куда-то. Но этого не получится сделать, а жаль, ведь мне действительно больно думать обо всём… Кажется, прошла уже целая вечность с того момента, как я видела их, а я до сих пор лежу здесь и обдумываю свою чертову жизнь.
Почему это всё не сон? Я хочу щелкнуть пальцами и избавиться от воспоминаний, хочу сделать так, чтобы я превратилась не в человека, а во что-то большее.
Хочу быть птицей.
И лететь в пропасть.
Хочу, желая быть собой.
«Мало чего ты хочешь», — звучит голос родителей в голове, голос, преследующий меня всю жизнь.
«Всем на тебя наплевать, Дженн», — голос Крисс, от которого идут мурашки по коже.
Я вздрагиваю.
Боль.
Боль воспоминаний.
Как странно. Сейчас я сижу в комнате, где, возможно, несколько дней назад умер человек. Сейчас я нахожусь в здании, где умирают в сию же секунду многие люди. А мысли у меня совсем о другом. Я думаю о том, как люди относятся ко мне, если их ещё можно назвать людьми. Конечно же, можно. Но это не заставляет меня чувствовать себя лучше, когда я вспоминаю все эти жуткие моменты, связанные со мной.
Моменты, когда я почувствовала себя жалкой.
Моменты, когда я почувствовала себя преданной.
Моменты, когда я не чувствовала себя — собой.
Моменты, которые не сделают мою жизнь лучше. Моменты, которые, как кровь, растекаются по моим венам, и которые будут преследовать меня всю оставшуюся жизнь. Я не буду надеяться на то, что начну новую жизнь, и всё будет хорошо, так, как когда-то. Глупо надеяться на это, да и вообще глупо на что-либо надеяться. В моей жизни всё — ложь, горечь, зло. Моя жизнь не самая ужасная, и если я бы утверждала это, то, наверное, лгала бы самой себе. Я же Дженнифер. Отличница, с которой, как взрослым и учителям кажется, все должны брать пример. Но кому хочется брать пример с отличницы, которую презирает весь класс, да что там класс, вся школа? Очевидно, все хотят быть, как Крисс. По крайней мере, внешне. Может быть, есть на свете ещё несколько людей, которые так, как я, считают её характер не то чтобы ужасным, но лично для меня её поступки не очень понятны. Я, конечно, не хочу упрекать в своих бедах её, ведь виновата только я, и я с этим полностью согласна. Она наверняка думает, что делает всё правильно. У меня такое же чувство. Вроде бы делаю всё правильно, а на самом деле, допускаю ужасные ошибки. Конечно, частично она виновата. Жизнь ставит перед нами выбор, и нам самим суждено формировать свой характер, свою дальнейшую судьбу. Ну, я так считаю. Некоторые люди думают, что где-то на небе уже полностью определена наша судьба, и не нам решать: когда умереть, когда признаться в любви. Некоторые люди думают, что за нас уже всё решили. И я не из числа этих людей. Всё меняет случай, и мы сами выбираем, какой именно. Это Ник подсел ко мне за парту. Он выбрал это. И сейчас ему предстоит тащиться с таким грузом, как я. Это Крисс захотела меня унижать. И у неё получилось. Что бы это ни было — выбираем мы, и только мы.