Бежать, не зная, от кого.
И рядом с тобою дышит
Кто-то... где-то... далеко.
В такие ночи пишут бывшим, сходят с ума,
Шагают в "никуда" через "ничего".
Похоже, что у меня какая-то псевдочума
И не пойму когда, куда и чего.
Ампутировать, забыть, из памяти стереть...
По-моему, без тебя будет легче... умереть.
Я рухнула на кровать, устав от этого дня.
Как жаль, что именно сейчас моя жизнь начала рушиться…
15.
Что же изменилось? Я не могу определенно ответить на этот вопрос. Мой характер? Нет, не уверена. А что же тогда? Что смогло поменять меня настолько, что я понимаю, что моя смерть не за горами, но мне практически всё равно на это? Всё равно на собственную жизнь? Ух…
Я поднимаюсь с кровати, не сразу осознавая, что мне нужно в школу. А как только поняла это, я громко застонала от безысходности. От этого звука проснулась Фиби, чему я очень удивилась. Обычно она спит, совсем не обращая внимания на всё вокруг, и это иногда меня очень бесит, потому что если мне что-то от нее надо — она спит, а сейчас же наоборот.
— Ты чего? — спросила она, посмотрев на меня.
Я повернула голову в её сторону. У Фиби бардак на голове, но даже в этом что-то есть. Она такая красива, хотя и сама этого не осознает.
— Да так, ничего, — протянула я. — Просто школа…
— Не повезло тебе, сестренка. В университете не лучше, но тебе я бы тоже не позавидовала.
Лично для меня школа всегда была наихудшим кошмаром. Дело в том, что если ты учишься в университете, ты можешь сам выбирать, кем ты хочешь стать. А в школе мы учим всё подряд, независимо от того, хотим мы этого или нет. Я всегда мечтала вырасти и выбрать то, что я хочу знать, а все другие, ненужные знания отбросить в сторону. Но, если я умру, мне не суждено это сделать… Возможно, это и к лучшему: не будет никаких обязательств, не нужно ничего решать.
— Эй, ты чего застыла? Одевайся, иди, тебе в школу пора, — сказала сестра.
Я моментально вернулась в реальность, быстро поднялась с кровати и пошла в душ, на несколько минут забыв обо всем, хотя даже сейчас не верю, что об этом можно забыть.
Одеваться я решила как всегда — не броско. Простые, обыденные джинсы и немного вызывающая майка с номером «17». Не помню, когда и почему я купила её, но она мне безумно нравится. Подчеркнула глаза с помощью туши и всё, с меня хватит. Я практически никогда не крашусь. Мне нравится так.
Я вошла в кухню, на которой уже вовсю хозяйничала Фиби, взяв на себя ответственность за готовку.
— Что будешь есть? — спросила она.
Я пожала плечами, сказав этим, что мне всё равно.
— У нас ещё осталась лазанья, будешь?
Я кивнула, хотя и не очень любила лазанью, но это тоже сойдет. Сестра начала делать завтрак, а я тем временем принялась пялиться в одну точку. Я так часто делаю, когда нечем заняться.
«Ты не убежишь от самой себя».
«Жить так — это то, чего ты хотела?»
«Никто не застрахован от смерти».
Я тряхнула головой, пытаясь избавиться от этих глупых мыслей, которые только и делали, что лезли в мой безумный мозг, но всё равно ничего не вышло.
— Что-то ты сегодня не очень разговорчива, — сказала сестра, а я громко засмеялась. Она посмотрела на меня недоуменными глазками. – Что?
— А когда это я была разговорчива?
— Ну да, в этом ты права, — отрезала она, недовольно зыркнув глазами в мою сторону, и вернулась к готовке.
Я всегда удивлялась своей сестре. Она то говорит без умолку, то может перекинуться несколькими фразами, не объясняя причины расстройства, что меня очень нервирует.
Лазанья уже разогрелась, и мы молча, в гнетущей тишине, начали уплетать еду, иногда перекидываясь бессмысленными фразами. Я не была бы против поговорить, но мне и так хорошо. Если некоторые люди испытывают потребность в общении, то я в любом случае не из их числа. Я люблю слушать тишину, каждый звук, но иногда мне кажется, что тишина слишком громкая. Я не знаю, как это объяснить. Возможно, этому и нет объяснения.
Я встала со своего места, взяла исхудалый портфель и вышла на улицу. Солнце ударило мне в лицо и я, будто вампир, попятилась назад. Мне потребовалось пять секунд для того, чтобы привыкнуть к его свету — обычная акклиматизация, которая мне просто необходима. Я прохожу свой дом и смотрю на небо.
Безоблачное.
Знаете, я всегда думала: «Наслаждайся своей молодостью. Ты никогда не сможешь быть моложе, чем сейчас». А что я имею сейчас? Болезнь, от которой люди лишь в некоторых случаях, при желании, выживают? Разбитое сердце, точнее, нет, потому что я вообще не уверена, что у меня есть сердце. Куча врагов? Самую худшую в мире школу? Родителей, которые сейчас на другом конце земли?
Как можно этим наслаждаться? Да никак.
Я никогда бы не пожелала такой жизни кому-то другому, но, если бы был шанс, что моя боль перейдет кому-то другому, я бы не упустила его. Я бы передала свою боль кому-то другому без лишних слов и рассуждений. Возможно, я слишком глупа и слишком эгоистична, но я так бы и сделала. Даже если бы пришлось убить кого-то, я бы всё равно это сделала.
«Странная».
Да знаю я, знаю.
***
Я вошла в кафетерий. Прошел уже практически весь учебный день, осталась только алгебра и всё — свобода. На всех уроках учителя даже не спрашивали меня, будто знали, что не стоит этого делать. Я не переживала, но осадок того, что меня может кто-то спросить о чем-то, а я не готовилась, определенно, был.
Взяла я простенькую еду, так как и всегда: диетическую колу, яблоко, которое я уже приготовила дома, и легкий салат. Я не знаю, почему у меня именно такой рацион выработался, но я всегда ела только такую еду. Не помню, чтобы я когда-то брала гамбургер или что-то вроде того. Некоторые девушки вырабатывают всякие диеты, а у меня, можно сказать, такие диеты каждый день. Действительно, странная.
Что-то щелкнуло в моей голове, не знаю, что, но я начала направляться к «элитному» столику, который стоял посреди столовой. Почему его так назвали мне неизвестно, может быть, из-за того, кто там сидит, но, по-моему, все столики одинаковы.
«Ты сможешь сделать это».
Меня встретили удивленные лица, но я постаралась скрыть свое неудовольствие этим за типичным безразличием.
— Привет, — уверенно, с приподнятой головой сказала я вполне даже естественно. Я смотрела только на Крисс, которая только что обернула голову.
Кажется, она вскрикнула или издала стон возмущения, я не совсем поняла этого, потому что ранее таких странных звуков не слышала.
— Что ты тут делаешь? — прошипела она, яростным взглядом меча в меня.