Воспоминания ударяют мне в голову, но я не перестаю бежать.
Я бегу, бегу, бегу, бегу, не переставая. Так быстро, как только могу, потому что сейчас у меня такое чувство, будто весь воздух высосали у меня из-под легких, и я не могу дышать.
Люди оглядываются, смотря на меня. Но я, не обращая внимания, продолжаю бежать.
Я смотрю на дорогу впереди меня. Какой-то парень переходит её, а со стороны я вижу машину, которая надвигается на него, что говорит о том...
Он умрет.
Всё происходит как в замедленной съемке.
Я бегу. Продолжаю бежать.
— Берегись! — закричала я со всей силой.
Я откинула парня в сторону и мельком увидела машину передо мной. Дальше жгучая боль в голове и звон бьющегося стекла. Как будто я прорвалась в какую-то дыру, огромную, черную дыру, с которой не смогу возвратиться обратно.
«Умираю? Это конец?»
«Да, скорее всего».
Я лечу. Всё смешалось. Всё вокруг в один миг запылало огнем, а в другой миг я уже лечу. Я просто лечу, не останавливаюсь. Я проваливаюсь во тьму, которая никогда не была пропастью, это просто тьма.
Темнота.
Сознание угасало.
Остался мрак, жуткий, черный мрак и темнота… Это конец.
И лицо Адама прямо передо мной, такое четкое, словно на фотографиях.
А потом я почувствовала вкус смерти.
16.
— Хотела бы ты… спастись? Жить? — сказал незнакомый голос. Я очнулась, открыла глаза.
Помещение было то ли темным, то ли светлым. Или черно-белым. Казалось, я перестала различать цвета и гаммы, всё смешалось, и от этого становилось… страшно? Жутко. Нетерпимо. Я чувствовала беспомощность.
Света больше нет.
Одна тьма.
Но, на свое удивление, я всё видела. Даже во тьме можно разглядеть нечто большее, нежели темноту. Я вижу человека. Руки у неё поцарапанные, избитые. Лицо наполовину перекошенное, около правого виска у неё шрам: большущий, уродливый шрам. Сама она одета в черную, сумрачную одежду, которая облачает её исхудалое тело. Никогда не видела ничего подобного. Взгляд у неё неровный, словно она не видит ничего, но в то же время видит всё; то ли она смотрит на меня, то ли на то, что у меня стоит сзади.
Я смотрю на свои руки, пытаясь понять: «я — это я?». Да, всё в порядке. Руки у меня целы; кожа была такой же бледной и безжизненной, как и ранее Я стараюсь осмотреть помещение, но не могу двигаться, словно цепи сковывают меня, и я не могу отрегулировать свои движения.
— Не узнаешь меня? — прошипела девушка, закатывая глаза.
Я поймала её взгляд, полный ненависти и злобы, как будто она ненавидит не только меня, но и весь мир вокруг. Да, на миг она показалась мне знакомой, но я всё равно нигде не видела её, потому что… это невозможно. Да и где я могла видеть её? В такой-то одежде?
— Нет, — хрипло выдала я, еле слыша себя и свои слова, потому что я пребывала в какой-то прострации, невесомом состоянии. – Нет, — уже более уверенно произнесла я, но всё во рту начало жечь, словно я глотнула кислоты, яда.
Девушка усмехнулась, будто бы её позабавил мой ответ, а, может, так было и на самом деле. Моя ярость вышла наружу, я просто не могла терпеть этого издевательства, накапливая всё расстройство в себе. Я выпрямилась, оправилась — хотелось казаться то ли сильнее, то ли выше, то ли старше.
— Что тебе от меня нужно? — чуть ли не крича, сказала я, медленно вдыхая и выдыхая. – Что? — уже настойчивее спросила, но девушка продолжала гадко ухмыляться, показывая этим, что ей наплевать на меня.
Ответа я от неё не дождалась. Она то и делала, что ходила взад и вперед, невзначай глядя на меня, будто мой вопрос ничего не значит. Я облизнула пересохшие губы, но во рту всё равно было сухо.
— Где мы? — уже изнемогая от желания уйти отсюда, произнесла я.
Девушка посмотрела мне в глаза, и мне показалось, что в них я увидела отражение себя. Мне на секунду стало жаль её, но это чувство сразу же улетучилось из-за смеси недовольства и гнева.
— Правда, уютно? — опять же начала толковать о своем она, вновь игнорируя меня, чего я не могла терпеть.
Что ей нужно?!
— Ответь мне, — сказала, пытаясь скрыть дрожь ненависти в голосе. — Пожалуйста, — добавила я следом.
— Знаешь, ты довольно глупая, хотя это же я во всем виновата, — пробормотала она. — Мы в твоей голове, Дженн, — словно говоря что-то элементарное, сказала, а я начала расставлять всю эту ситуацию по полочкам в голове, задумчиво глядя на неё.
Я осмотрелась. Если честно, мне показалось это странным. Хотя это, наверное, всем показалось бы странным.
— А ты кто? — продолжала расспрашивать я. — Тем более, что ты забыла в моей голове?
Девушка опять усмехнулась, из-за чего мне стало не по себе.
— Я — твоя душа, — с ненавистью продолжила она, я бы даже сказала, с яростью. — Видишь, что ты со мной сделала?
Я не могла поверить своим глазам.
«Очередной глупый сон?»
— Вот видишь, насколько я изуродована, насколько я побита. И во всем виновата ты, и только ты. Ненавидя людей, знакомых, ты ненавидела и себя. Ты исключала все трудности, не желая проходить их. Ты даже исключила из своей жизни того, кто был искренним с тобою, и при этом ты винила только его.
— Но… почему я ничего не помню? Кто я вообще такая?
— А это, девочка, наказание тебе. Ты — никто. Разве не так было всегда? — с вызовом произнесла она.
«Я — никто».
«Разве не так было всегда?»
***
Жуткая боль охватила мое тело, я не могу даже поднять руку из-за кучи проводов и кучи разных трубочек, которые присоединены к ней. Я быстро оглядываюсь: около меня никого нет, и я не знаю, хорошо это или плохо. В кой-то мере это даже хорошо потому, что никто не сможет увидеть меня такой беспомощной, но и плохо, потому что эта боль отдается в висках, становится трудно дышать. И вот сейчас я сделала наиглупейшее, что только смогла сделать.
— Врач! — закричала я, собрав весь воздух в районе груди.
Не прошло и минуты, как на помощь сразу же примчались медсестры и, конечно же, вошел следом врач, сначала что-то бормоча себе под нос, а потом, наконец, обернувшись ко мне.
— Меня зовут доктор Рик, — представился он, пристально рассматривая мое лицо, словно пытаясь увидеть, о чем я думаю. — Вы что-нибудь помните? — конкретный вопрос задает, а я сначала сочла его совершенно ненужным, но потом задумалась над этим, припоминая всё о себе, о своей жизни.
Ничего. Пустота.
— Нет, — отрицательно покачала головой я, пребывая в состоянии шока, потому что… я даже не помню, кто я. Что я такое?
— Помните аварию? — авария?
Опять даю отрицательный ответ, потому что понятия не имею, о чем он.
— Так вот, как мы успели установить, Вы, Дженнифер Грин, попали в аварию. У Вас практически нет телесных повреждений, но есть серьезное сотрясение мозга. Из-за этого у Вас амнезия, и Вы о себе, как мы и считали, ничего не помните. В карточке я прочел, что у Вас злокачественная опухоль мозга, и написано, что к лечению можно будет приступить за два месяца, если, конечно же, всё не будет потеряно, и ещё будет возможно Вас спасти.