<40> превратилась в могучий поток воздуха, едва уловимое дыхание за спиной – в могучую и раздольную песню, мерцание искорок превратилось в красивые творения на холсте, звон хрусталя в пустоте стал грубее и уже был слышен как шум работающих механизмов. Но в этом ином, очерченном твердью <41>, землею, водою и небом мире не было уже место для них прежних. Они стали частью созданного ими же самими. Они умалили <42> самих себя, считая созданные ими творения прекраснее и выше их самих, забыв и перестав уже осознавать себя прежними. Мир изменился. Нет, не произошло никакого чуда. Не прилетал никакой дракон, никто не взмахивал волшебной палочкой, и ни одна тыква не обратилась в карету. Все было проще. Боги забыли самих себя. Однажды они проснулись в этом мире, и поверили, что не могут творить, что в этом мире сказки нет, что мысли и стремления духа – ничто, что их руками нельзя создать и изменить все окружающее, что все вокруг создано не ими, а высшей силой, что они не боги, а просто люди и не несут ответственности за свои творения и за самих себя. Они поверили, что миром управляет судьба, что те законы и правила, ими же придуманные, которые управляют миром сущим, предопределяют и их жизнь, что они всего лишь животные, пусть и высокоразвитые, что их кто-то создал из глины <43>, они считают, что обезьяны - их предки. Да… Давным – давно все было по-другому. Тогда не было звезд, неба, ручьев и даже… улыбки. Но ведь тогда не было и любви! И тогда было так скучно. Не так, как сейчас, ведь верно? Интересные мысли пришли ко мне несколько позднее написания этой сказки. «Раньше люди осознавали свое единство с природой, с ветром, дождем, затем они решили, что это всего лишь куски материала без сознания, без своей жизни, а живут лишь они одни. Но вместе с этим они потеряли и все свое, что они вложили в эти вещи, свои связи с предками, с жизнью, с природой, с самим собой и со своими жизнями, они изолировали себя и замкнулись на себе таких (из личных дневников автора)». Лишь осознание и себя, и мира, а главное – себя в нем может исправить такое положение вещей, при котором человек воспринимается отдельно, а окружающий мир, в особенности – природа – так же отдельно. А осознание приходит тогда, когда ты выделяешь время для работы с собой, когда не жалеешь минуты, чтобы оглянуться вокруг. Тогда ты становишься ближе не к суете, которой полна наша жизнь, а к самому себе. Тогда ты можешь многое вспомнить и понять. Тогда начинаешь видеть еле узнаваемые, стертые временем и забвением картины, ранее яркие и полнокрасочные, а ныне блеклые и неузнаваемые. Золотистые рощи лесов И прохладная дрожь быстрых рек, Сладостный мир теплых снов И блуждающий здесь человек. Средь высоких деревьев Ощущается запах весны. Распустились алмазы – цветы, Загорелись в лесу костры. Путник слышит пение арф, Завораживают душу слова. На поляне пируют здесь Таинственные существа. Так беги, беги в круг огня, Позабудь осторожность и страх, Наполняются кубки вина И играет улыбка в устах. Звуки песни и дивные голоса Все роднее и ближе тебе И встает пред тобою страна, Что милее рая тебе. Вспоминаешь ты прошлую жизнь, И далекий во мгле остров свой, Благоуханье и цвет весны — Потянуло меня домой. На крыльях ветра мчаться к морю, Где любимый корабль ждет тебя, Наполнит ветер паруса твои И поведет домой взошедшая звезда. «Когда юность сменяется зрелостью? Я не знаю ответа на этот вопрос. Порою я чувствую себя так, будто прожил не одно тысячелетие. Иногда мне кажется, что моя жизнь подобна ласточке, видной сквозь щель в стене. Я не единожды умирал и вновь воскресал - и в безводной стране, и здесь, под солнцем. Мы всегда возвращаемся, вечно возвращаемся к некоему истоку, который не подвластен тлену» (Урсула Ле Гуин. «Волшебник Земноморья»). Мы все бесконечные существа, мы все боги, и мы жили не единожды, жили в разных странах, состояли в разных сословиях, говорили на разных языках, но всегда оставались самими собою, сохраняли свою суть. Мы единое во многих жизнях существо, и забыв прошлые жизни, мы забываем себя, мы помним только малую толику себя, фрагмент в настоящем времени. Если бы мы помнили самих себя, кем мы жили, к чему стремились, что старались достигнуть в жизни, что сумели сделать, а что не успели, когда нас внезапно настигала смерть! Кто мы есть сейчас, понять из настоящего момента, увы, нельзя. Только расширив свою точку зрения, вспомнив, зачем каждый из нас пришел в этот мир, чего хотел достигнуть и постигнуть, какова наша главная цель? Что мы должны здесь сделать? Все мы живем не единожды, и в каждой своей жизни стараемся идти вперед, затем скатываемся, снова встаем и идем, если конечно помним еще, куда и зачем. «- Салливан, а где остальные? - спросил Джонатан своего наставника, - Почему нас здесь так мало? Знаешь, там, откуда я прилетел, жили... - ...тысячи тысяч чаек. Я знаю. - Салливан кивнул. - Мне, Джонатан, приходит в голову только один ответ. Такие птицы, как ты, - редчайшее исключение. Большинство из нас движется вперед так медленно. Мы переходим из одного мира в другой, почти такой же, и тут же забываем, откуда мы пришли; нам все равно, куда нас ведут, нам важно только то, что происходит сию минуту. Ты представляешь, сколько жизней мы должны прожить, прежде чем у нас появится смутная догадка, что жизнь не исчерпывается едой, борьбой и властью в Стае. Тысячи жизней, Джон, десять тысяч! А потом еще сто жизней, прежде чем мы начинаем понимать, что существует нечто, называемое совершенством, и еще сто, пока мы убеждаемся: смысл жизни в том, чтобы достигнуть совершенства и рассказать об этом другим. Тот же закон, разумеется, действует и здесь: мы выбираем следующий мир в согласии с тем, чему мы научились в этом. Если мы не научились ничему, следующий мир окажется точно таким же, как этот, и нам придется снова преодолевать те же преграды с теми же свинцовыми гирями на лапах» (Ричард Бах. «Чайка Джонатан Левинсон»). Научившись быть самим собой и осознав себя, Джонатан почувствовал, что должен донести знание об этом пути до своих собратьев. В конце концов, Джонатан покинул своего самого преданного ученика-Флетчера, и полетел дальше по пути совершенствования. Напоследок ему сказал: «- Продолжай поиски самого себя - вот что тебе нужно, старайся каждый день хоть на шаг приблизиться к подлинному всемогущему Флетчеру. Он - твой наставник. Тебе нужно научиться понимать его и делать, что он тебе велит. Не верь глазам своим! Они видят только преграды. Смотреть - значит понимать, осознай то, что уже знаешь, и научишься летать. Все твое тело от кончика одного крыла до кончика другого - это не что иное, как твоя мысль, выраженная в форме, доступной твоему зрению. Разбей цепи, сковывающие твою мысль, и ты разобьешь цепи, сковывающие твое тело... (Ричард Бах. «Чайка Джонатан Левинсон»)» Джонатан говорит, что мысль первична по отношению к материи, ибо материя формируется на основе мысли, и нет на земле никаких преград помимо тех, что созданы нашими мыслями. Самое интересное, что слова Джонатана Левинсона здесь перекликаются со словами маленького принца: «Не верь глазам своим!» Ибо глаза лгут, а истину знаешь лишь ты сам, твое сердце, душа, дух. Неудачи в достижении задуманного проистекают из того, что все мы склонны время от времени ставить преграды у себя в голове на пути к своим целям, общению и восприятию мира. Мы не верим, что можем их воспринимать, а тем самым мы не даем себе возможность сделать это. Широко распахни двери, открой окна и самого себя навстречу всему новому, навстречу всему желанному, загадай и представь все это уже достигнутым. Как воздушный шарик, отпусти свое желание в небеса, и немного подожди, когда оно исполнится. Только здесь есть важный нюанс –необходимо точно знать, чего нужно, и не просто, что нужно, а что нужно именно тебе, и не просто, что нужно именно тебе, а что нужно тебе именно сейчас. И никогда не сомневаться в этом, а в первую голову – в результате. Особенно важно отсутствие противоречий в своих стремлениях, иначе – гибель всему новому. Важна непротиворечивость мысли, ее четкость. «Верить – значит верить без остатка» стихотворение «Крылатая Душа» «И без тени фальши и неверия Вознесет хвалу всевышнему она» стихотворение «Крылатая Душа» Сколь часто мы, стремясь к одному, думаем, что этого не достигнем, потому что нам это не дано, потому что мы – недостойны, потому что…. Еще целая огромная масса «потому что», бесполезных и даже вредных. Когда идем по краю пропасти, мы думаем, что сорвемся вниз, когда ступаем по углям, думаем, что обожжемся, а что если перебежит черная кошка, то, конечно, ничего страшного, но через правое плечо три раза сплюнуть все равно надо. И чт