Квартира тоже стала выглядеть иначе. Родители Птитса сделали ремонт и, возможно, не один. Обои в прихожей теперь были светло-розовыми, а на стене висел церковный календарь на 996 год. Кухня, которую Карл окинул быстрым взглядом, осталась прежней. А вот дверь в его комнату была закрыта, и он не видел, что внутри. Возможно, родители сначала оставили её как есть, надеясь на возвращение сына, но затем потеряли надежду и переоборудовали её в кладовую или вторую гостиную…
Мать с сыном простояли десять минут, держась друг за друга и не сказав ни слова, пока за окном не стемнело. Карл снял руку с маминой спины, чтобы посмотреть время на коммуникаторе, и сказал:
— Мне пора, мама — через три часа я вылетаю. Меня ждёт другая жизнь, — и он отпустил её.
— Что бы ни случилось, прошу тебя — береги себя, — быстро заговорила мама, — и верь в Императора. Он тебя защитит.
— Конечно, — сдержанно улыбнулся Птитс, — пока, мама. И помни, что я тебя люблю, где бы ни был.
Он поцеловал маму в щёку и вышел из квартиры.
Военная лодка доставила Карла в Павловский космопорт, где к вылету были готовы три мановара, линейный корабль, фрегат, корвет и множество кораблей низших классов. Эта флотилия должна очистить Зекарис от инопланетной скверны и затем присоединиться к священному походу адмирала Икабода Джозайи Бримстоуна на Банис.
Карл стоял вместе с Фоксом на мостике, глядя, как шеренги солдат грузятся на мановары. С такой высоты пехотинцы казались игрушечными, как и взбирающиеся вслед за ними на борт танки класса «Защитник» и отряды шагающих «Крестоносцев». Вход на мостик сторожили два телохранителя из отряда Птитса. Перед отлётом капитан проинструктировал свою роту из ста человек — все они были из системы Великородины — и объявил, что шутить с ними не намерен. Некоторые формулировки Птитс брал из лексикона ныне покойного Руслана Пандорина, хотя в устах Карла они звучали совершенно иначе. К своему удивлению, капитан узнал среди своих солдат Яна Петухевича — одного из тех, с кем он десять лет назад штурмовал Антею. Ян, конечно, тоже изменился — он стал выглядеть ещё более боевитым и храбрым. «Галактика тесна», — Карлу вспомнилось одно из любимых выражений мамы, — «очень тесна».
— Господин капитан, — Петухевич подошёл к Птитсу после того, как тот отпустил солдат, — вы тот самый Птитс, с которым я сражался на Антее?
— Так точно, сержант Петухевич. Это я, Карл Птитс, — сказал Карл, — я выжил в битве за Антею, — он не сдержал улыбку, — а теперь иди к своим ребятам.
— Есть! — отдал честь Петухевич.
Когда погрузка танков и шагоходов закончилась, капитан Птитс скомандовал своим солдатам ступить на борт мановара «Неукротимый». Сам он, доверив взводы лейтенантам, отправился вместе с глизеанцем на мостик. Во время путешествия через гиперпространство он будет обязан слушать неинтересные байки и несмешные шутки будущего губернатора. Глизеанские анекдоты его совершенно не интересовали, но истории из жизни Фокса могли оказаться весьма полезными.
Планета Глизе была открыта ещё до Восхождения Императора с помощью примитивных телескопов. Людей она с самого начала привлекла своим сходством с Землёй. Они колонизировали её одной из первых, и с тех пор на Глизе стала развиваться торговля. Посреди Империи глизеанцы стали синонимом бизнесменов и капиталистов. Они даже изобрели свою разновидность Культа Императора, согласно которой больше шансов на спасение и воссоединение с Ним было у наиболее богатых и трудолюбивых. Жители некоторых миров, особенно Великородины, недолюбливали глизеанцев — возможно, ещё не утихли отголоски великого противостояния ВССМ и Империи, где Глизе играла очень важную роль для второй стороны, или же люди просто завидовали уровню жизни на планете и богатству её обитателей. Так или иначе, она славилась наиболее свободными нравами во всей Империи, и бытовало мнение, что охранители не уничтожили её атомными бомбами с линейных кораблей только потому, что она занимала особое место в имперской финансовой системе.
По традиции на Великородине типичного глизеанского бизнесмена представляли как невероятно солидного толстяка в строгом костюме, курящего дорогие сигары. Конечно, это далеко не всегда соответствовало действительности, но в случае Сэмюела Ричарда Фокса наблюдалось полное совпадение — как будто он специально стремился соответствовать образу. В каюте, обставленной предметами роскоши, будущий губернатор сидел в большом солидном кожаном кресле и курил сигару, которая по форме напоминала боевой корабль. В другом таком же кресле расположился Птитс. Отгоняя рукой зловонный дым и слушая бессмысленную болтовню своего начальника, капитан изучал план будущего города на информационном планшете. Новую столицу Зекариса Фокс собирался разместить на небольшом острове, названном им Высокая гора.