Сергей Трифонов
Полет Пустельги
«Нам недостаточно услышать только то,
что истинно, — нам надо услышать и то,
что мы стремимся узнать».
1
Воспоминания счастливого человека
— Господи! Красота-то, какая! Все белым-бело. Cады цветут. А запах, запах! Мария! Ты только вдохни. Закрой глаза и вдохни. Голова кружится. Нет, это весь мир кружится. Это май так пахнет. Нет, не май? Ах, да, конечно, это запах твоих волос. Май — это ты, моя любовь.
Мариенплац. 13 мая. Мы выходим из величественного здания Ратуши, на башне которой под часовой перезвон нас приветствуют движущиеся фигурки. Только что обер-бургомистр Мюнхена объявил нас мужем и женой. Мария восхитительна. Высокая, стройная, с тщательно уложенными золотыми волосами, огромными голубыми глазами и чувственными губами. На ней шикарное белое платье с глубоким вырезом, обрамленным мехом белого колонка. С огромным букетом из тридцати трех роз она, безусловно, магнит внимания всех участников брачной церемонии. Ее лицо одновременно выражает и смятение, и радость. Она счастлива. Безмерно счастлив и я.
Больше сотни приглашенных гостей, родственники и просто зеваки столпились на ступенях ратуши. Шаферы не успевают относить в автомобили брачного кортежа букеты цветов. Мария пугается частых вспышек фотокамер и хлопков открываемых бутылок шампанского, и всякий раз пытается закрыть лицо цветами. Все это весело и забавно.
Жаль, что не приехал отец Марии. Это вызвало пересуды. Моя мама бросает укоризненные взгляды на сватью и сердито делает губы трубочкой. Думаю, что она больше озабочена не отсутствием свата, а сохранившейся красотой сватьи, которая в свои пятьдесят выглядит чертовски привлекательно. В Марии отражаются природные достоинства матери. Мне лестно, что мои друзья, пусть даже в шутку, намекают о готовности приударить за моей очаровательной тещей.
Между тем теща выглядит не просто смущенной. Ее лицо выражает грусть. Глубокую, по-женски затаенную грусть и еле уловимый страх. Ее движения скованы. Однако я воспринимаю это как материнские переживания за судьбу единственной дочери. Ведь она выходит замуж за известного в Германии человека, уже бывшего женатым и потерявшего любимую супругу. От первого брака осталась дочь. Как все сложится?
Праздничный обед был недолгим, но по старой баварской традиции с обильным столом. К ледяному «Корну» подавали холодные закуски: перепела и бекасы с зеленым орехово-чесночным соусом, норвежские семгу и палтус, гамбургский копченый угорь и кёнигсбергские маринованные миноги с зеленью. Баварские окорока и ветчина заранее не резались. Каждый отрезал себе такие ломти, какие были по вкусу. Украшением стола были хрустальные салатницы, доверху наполненные черной осетровой икрой и красной лососевой из Ирана и России.
Горячее было на выбор: жареный карп с овощами, тушеная оленина с шампиньонами, рагу из мяса дикой козы. Мама, сидевшая за столом по левую руку от меня, ворчала, при этом мило улыбаясь гостям:
— Ты расточителен не по-немецки. Прямо какой-то индийский раджа. Ты что, и дальше собираешься так проматывать свои деньги?
— Мама! Моя любимая мама! — Я обнял ее за плечи и поцеловал в напудренную щеку. — Обещаю, это будет последний роскошный обед в моей жизни. Мы с Марией станем самыми скромными и экономными немцами. Нашей повседневной пищей будут картофель, сосиски и дешевое пиво.
Мама рассмеялась и весело хлопнула меня по носу льняной салфеткой. Всем это очень понравилось. Гости зааплодировали и немедленно предложили тост за маму.
Затем все внимание мамы переключилось на зятя Макса, который, как всегда, сумел за несколько минут, не закусывая, опустошить целый графин шнапса и громко требовал установить порядок произнесения тостов. Сестра Мария, грациозная блондинка, словно ангел с рождественской открытки, смущаясь гостей, безрезультатно пыталась угомонить мужа. Тогда в дело вступила мама. Ей было достаточно строго произнести: «Макс! Пора бы и закусить. Спиртного тебе достаточно». Бедный Макс весь обмяк. Уставился в тарелку и стал без разбору поглощать закуски, предусмотрительно подкладываемые супругой.
Через полтора часа мы с Марией распрощались с гостями и уехали в отель «Сплендид-Дольман», где мною были заранее заказаны апартаменты. Я специально выбрал этот один из самых замечательных и уютных отелей Мюнхена, который стоит между Максимиллианштрассе, с ее нескончаемой вереницей магазинов, магазинчиков и лавочек, и Английским садом. Я полагал, что наши с Марией послесвадебные похождения по магазинам обязательно должны заканчиваться отдыхом в тенистых аллеях Английского сада, где нам никто не будет мешать говорить и говорить о нашем счастливом будущем.