– Убрать перья, бакланы!
Поединщики подчинились. Угрюмый сдернул с шеи светло-серый вязаный шарф, под которым скрывался ворот белой косоворотки, бешено вращая зрачками, произнес:
– Вы что же это, стервецы-поганцы, удумали? Нам завтра на дело идти, а вы бузу затеяли! Поведайте мне, Пономарь, и ты, Скворец, как на исповеди, из-за чего заваруха в шобле?
Выслушав обоих, Угрюмый выдержал паузу, затем изрек:
– Срисуйте все до гробовой доски, что у нас есть закон и порядок. Наш воровской. На том и стоим. Кто его нарушит, тот будет наказан. Тебе, Пономарь, за то, что не сумел этот порядок у себя в хороводе удержать, есть что предъявить. Получается, мил человек, забыл ты, что из-за порезанного тобой у кабака фраера ненужный кипиш случился, и двух воров из-за твоего гоп-стопа замели при шмоне. Ты знаешь, что бы с тобой было, если бы не я. – Пытливый взгляд бывалого вора упал на Вячеслава. – И тебя, Скворец, за то, что ты по своей щенячьей глупости супротив вожака пошел, надо бы к ответу всей хеврой привлечь, но на первый раз будет тебе прощение. Живи, желторотый. Думаю, что из тебя толк получится. Помню, как ты, будучи лощенком, ловко бабки, бимберы и карточки у честных советских граждан из карманов выуживал. Таких щипачей, как ты, поискать надо. Грабки у тебя золотые. Такой талант не каждому дается. И раз уж ты сызнова на воровской путь встал, надо тебе щипачом, как и прежде, оставаться, тогда можешь подняться высоко. Запомни – каков вор, таков ему и почет. Скокарям и домушникам порысачить надо, выпасти верную хату, чтобы не спалиться, а ты щипать каждый божий день можешь. Я ведь и сам в прошлом ширмачил. А вот то, что устроился ишачить на заводе, это неправильно, но если это нужно для дела и чтобы легавых запутать, тогда пока вкалывай, к тому же у меня на заводе интерес имеется. Можем мы вскоре там одно дельце провернуть. И мне приходилось малый срок изображать работягу, когда это надо было. Вон Калмык тоже баранку не просто так крутит, от него мне стало известно, что в магазин на Советской улице завезли товар, за то с вами потолковать пришел. Садитесь, молодцы-удальцы, ночные дельцы, покумекаем малость, как ладно дело обстряпать, на которое вас фаловать хочу.
Пономарь и Скворец расступились, давая Угрюмому и Калмыку пройти к столу, на котором стояла выпивка и закуска. Угрюмый повернулся к Тоньке.
– Убери эту красоту, чтобы тумакать нам не мешала. Гакуру бусать, хавать и быков гонять после будем.
Когда Песня убрала со стола, Угрюмый неспешно сел на табурет, положил на стол кепку и шарф, поправив штанину брюк, заправленную с легким напуском в хромовый сапог, медленно достал из внутреннего кармана сложенный вчетверо листок бумаги и карандаш. Окружив стол, все смотрели, как Угрюмый старательно рисует два квадрата и соединяет их длинным прямоугольником. Указав карандашом на один из квадратов, сказал:
– Это бывший дом купца Галактионова, кирпичный в два этажа. – Ткнув во второй квадрат, продолжил: – Этот тоже в два этажа, деревянный. Между ними одноэтажный магазин, бывшие галактионовские склады. Главный вход в него со стороны Советской, но можно зайти и с другой стороны. Сзади магазухи подсобка – склады, конторка и двор, огороженный кирпичным забором с воротами. Со стороны соседних домов стены глухие, и это нам на руку. Со двора через черный вход мимо конторки можно пройти на склады и изнутри открыть ворота, через которые товар сгружают. Из подсобки есть вход к прилавкам, но нам оно без надобности. Нам то, что в складах лежит, надо взять. Калмык все разузнал, он же и на грузовике подкатит, в который мы добытое положим. Пока товар не распродали и не развезли по другим местам, надо его брать. И делать это мы будем завтра ночью. Я так мыслю, лавку эту вы все знаете.
– Конечно, знаем, – подал голос Скворцовский, – мы с Мухой жили рядом, через два дома. Все вокруг облазали.
– Вот и ладушки. Тогда разгадай ты мне, Скворец, вот такую загадку. Забор высокий, из кирпича, не проломишь. Ворота дощатые толстые, да еще железом оббитые, изнутри, со двора, на пудовый засов закрытые. Во дворе колокольчик бегает зубастый, в подсобке шмирник с винтарем сидит, двери складские стережет, на которых сережки пудовые висят. Так вот, чтобы нам эти сережки снять и взять то, что нам полагается, надо смикитить, как до них добраться.
– Может, со стороны Советской вильду брать, – предложил Пономарь.
– Серый ты, Пономарь, хоть и давно в воровском деле. На Советской мы сразу засыпемся. Забыл, что лягавка от магазина недалеко находится, да и улица эта со светляками одна из главных в городе, а значит, срисовать нас могут добропорядочные граждане и ментам стукануть. С другой стороны, сзади вильды улица тихая, стало быть, оттуда и надо магазин брать. Если Калмык свою колымагу к баркасу подгонит, то мы быстро из кузова на ту сторону перемахнем. Гармошку хвостатую я на себя возьму, у меня псира долго гавкать не будет. Остальные ворота открывают, чтобы Калмык во двор заехал, а вот дальше борода. Дубак в конторке за закрытой дверью кипиш подымит, из винтаря шмалять начнет, а там жди лягавых с волынами. Дырка из конторки во двор смотрит, мы у него как на ладони будем. Вот она, главная загадка, как от дубана по-тихому избавиться?