– Видать, он ему отметину пером на портрете и оставил.
– Так и есть, только вот бандита он тогда все-таки задержал. Но сейчас не о нем речь. Вот что сказать хочу. В квартиру я тебя прописал и твои права на нее оформил, так что, если вдруг со мной что случится, она твоя. Так получилось, что родственников у меня больше нет, сам знаешь, без семьи живу, так что…
Вячеслав фыркнул.
– Да ты что, дядя Арсений, помирать раньше времени собрался?
– На войну собираюсь, не на прогулку, но это не все. Знаю, что твои руки нужны здесь, на заводе, но понимаю и то, что удерживать тебя в тылу бесполезно, а поэтому предлагаю воевать в одном полку. Но прежде подумай…
Скворцовский договорить не дал:
– Я согласен. Вместе, в разведке.
– Раз согласен, значит, завтра же поговорю о тебе в военкомате.
– Это хорошо, только… – Вячеслав запнулся.
– Говори, чего мнешься, или передумал?
– Не передумал. Хочу за кореша слово замолвить. Он свой срок отмотал, сейчас на воле гуляет. Михаилом Авдейкиным зовут.
Матошин усмехнулся.
– Знаю такого, Мухой кличут. Думается мне, что это он, когда мы малину вашу накрыли, скрыться смог.
– Какая теперь разница. Его родители после смерти матери меня к себе взяли, вы их знаете, и в интернате он после их ареста вместе со мной воспитывался. Недавно встретил его, покумекали мы по-свойски. Дотямал я, что он за прежнее ремесло собирается взяться. Я ему толкую, мол, твои ровесники идут против немцев, а ты их мамаш ошманываешь. Сказал, что на фронт собираюсь, тогда он вместе со мной подвязался идти. Говорит, куда ты, туда и я. Я его бросить не могу, он мне как братишка.
Матошин согласно кивнул.
– Что ж, если ты за него поручаешься, то так и быть, замолвлю за него слово.
Арсений слово за Михаила замолвил. Через неделю Авдейкина и Скворцовского зачислили в полк. Вскоре им выдали обмундирование и оружие. Их, как они и хотели, взял к себе в разведку капитан Матошин. Друзей определили во взвод к лейтенанту Александру Осиповичу, чему он был не очень рад, впрочем, как и они. Лейтенант в разговоре с Матошиным не утерпел, посетовал на их присутствие в полку:
– Это как же так, Арсений Валерьянович, урки и милиция в одном ряду.
– Война, лейтенант, всех уравняла, да и разве это плохо? Плохо, что они на правильный путь встали и пошли Родину защищать? Или лучше бы было, если бы эти ребята воровали, грабили и убивали? А если в них еще от прошлой жизни дерьмо осталось, так ты, как командир, их перевоспитаешь.
– Я не урок перевоспитывать, я воевать иду.
Матошин нахмурил брови, строго изрек:
– Не забывай, Александр, что ты комсомолец и кандидат в партию, а главная цель партии – это создание коммунистического общества, в котором не должно быть преступников. Так что перевоспитывать тебе их все-таки придется.
– Не всякого перевоспитаешь. Кто знает, какое у них нутро, вдруг они решили к немцам податься. Нет у меня к ним доверия. В атаку пойдешь, а они, припоминая былые обиды, тебе в спину выстрелят. У Авдейкина родители враги народа, а у Скворцовского два срока.
– И еще отец красный командир, погибший от рук белогвардейцев во время Гражданской войны.
– Это ничего не значит. Вам известно, что даже известные красные командиры, такие как Блюхер, Егоров, Тухачевский, Якир, становились врагами народа, что уж говорить о сыновьях. Товарищ Сталин еще в тридцать пятом году сказал, что сын за отца не отвечает, а я так думаю, что и отец за сына тоже.
Матошин укоризненно посмотрел на собеседника.
– Эх, Александр, хороший, правильный ты парень и работник прекрасный, только недобрый.
– Вы что же это, со словами товарища Сталина не согласны? Ведь совершенно же понятно, что обходиться по-доброму с преступниками и с врагами народа нельзя.
– Со словами Иосифа Виссарионовича я, Саша, вполне согласен, только припоминаются мне и другие слова, сказанные нашим вождем: «У самого последнего подлеца есть человеческие черты, он кого-то любит, кого-то уважает, ради кого-то хочет жертвовать». Раз так, то я полагаю, что в таком случае есть возможность исправить такого человека. Впрочем, хватит философии, сейчас у нас главный враг – это немцы и их союзники, и наша задача их победить, а для этого нам нужны бойцы. Есть приказ правительства брать осужденных из лагерей, желающих искупить вину перед Родиной, в специальные штрафные части. Так что, как ни крути, а придется тебе, товарищ Осипович, познавать воинскую науку вместе с бойцами Скворцовским и Авдейкиным.
Воинскую науку познавали в ускоренном темпе, с утра и до ночи. За тактическими учениями следовали марш-броски, за ними метание гранат и боевые стрельбы, за стрельбами обучение штыковому и рукопашному бою. Рукопашному бою и азам разведки их обучал капитан Матошин, нередко приправляя занятия пословицами и поговорками: «Если хороша разведка, то и пушка бьет метко», «Пошел в разведку – бери все на заметку», «Без разведки – бой вслепую». Бойцы внимали сказанному, запоминали, знали, что опыта у него в достатке. Его Арсений Валерьянович Матошин получил во время империалистической и Гражданской войн, а также в стычках с басмаческими бандами. Знания боевых искусств почерпнул он в Средней Азии у местных борцов, а также у казака-пластуна и китайца, воевавших вместе с ним за советскую власть, взял на вооружение и приемы, которым обучали в Красной армии, пограничных войсках и милиции. Теперь он передавал свои умения молодым бойцам.