Крейн отрабатывал удары на груше. Он бы предпочел спарринг, спарринг с Мэрриком, страстно этого желал, и именно поэтому его не было. Если бой превратиться в настоящую драку, ему придется найти другой зал для этого после того, как их вышвырнут отсюда, а он хотел настоящей драки. Он посмотрел на Мэррика, который был в другом углу комнаты, с голой грудью, за исключением маленького кожаного мешочка на ремешке на шее. Этот шаманский талисман был у него уже много лет, он носил его для защиты или по привычке. Крейна так и подмывало удушить его им. Если бы не эта чертова катавасия с Сейнт…
Он заставил себя вернуться к упражнениям, выкидывая мысли из головы. Пот стекал по его голой спине, пока он дубасил грушу со всей силой, какую мог контролировать. Он наносил удар за ударом правой рукой, выплескивая злость на Стивена, и на себя, и на Мэррика, и на Англию, мышцы плеча пели от усилий, голова гудела от злости, которая и не думала утихать с прошлой ночи.
Чертовы шаманы. Чертовы вруны. Чертов Стивен. Неужели между ними не было достаточно любви, преданности, спасенных жизней, чтобы Стивен не говорил ему правду, хотя бы иногда? Что бы он услышал? Что он должен перестать нести ответственность за весь богом проклятый мир и передать часть ее Крейну?
Он поменял руку на левую, выбивая разочарование. Стивен держался на нервах, становясь все менее работоспособным и эффективным. Они едва ли могли поговорить, не скатываясь в ссору. Это сводило с ума.
И это беспокоило. Стивен был нервным, взвинченным, у него было хроническое переутомление от работы, но он никогда не жалел себя и не потакал своим прихотям. Он был одним из самых справедливых людей, которых Крейн когда-либо встречал. Но и у него были свои слабые стороны – сам Крейн, его команда юстициаров, его чрезмерное чувство ответственности – и все эти слабые стороны сейчас оказались под ударом одновременно. И когда, казалось бы, им нужно выступить единым фронтом, давление на Стивена разметало их.
Крейн остановился, позволил мешку покачаться несколько раз взад-вперед, а потом принялся молотить его в ровном темпе – левой, правой, левой, правой.
Он месяцами сдерживался, уважая независимость Стивена, приструнивая свое природное стремление взять под контроль любую ситуацию, в которой оказался. Да чтоб ее, эту игру оловянными солдатиками. У Стивена сейчас неприятности, он идет ко дну, и пора бы Крейну перестать нарезать круги вокруг гордости строптивого педика и вытянуть его из этих неприятностей, нравится ему это или нет. Ему бы заставить Стивена слушать, и исправлять проблему, не считаясь с расходами, чего бы или кого бы это не стоило, заставить бы его прекратить работать, украв Стивена и силой перевезя его через Ла-Манш. Его тошнило от юстициарства Стивена – кулак бешено врезался в кожаный мешок – тошнит от Совета – еще один свирепый удар – тошнит от притеснений, необходимости скрываться и ебаного постоянного страха…
Крейн впечатал хук правой в грушу, и она практически взорвалась.
Он отпрянул, испуганный, пока конский волос сыпался на пол. Располовиненный кожаный мешок яростно болтался на цепи. Он понял, что весь зал притих и все пялятся на него.
Мэррик оказался за его спиной и схватил его за локоть, голос у него был тихим и решительным.
- Ты. Сейчас же. Убираешься отсюда!
- Я должен заплатить…
- Выметайся, еб твою налево! – Мэррик жестко ткнул его костяшками пальцев по почкам, подкрепляя свои слова. – Шевелись!
Крейн зашевелился. С голой грудью Мэррик снова стал собой, как в старые времена, когда не изображал из себя слугу в черных одеяниях, как ему нравилось теперь, он снова был туго стянутой в узел массой мускулов, покрытой татуировками, рубцами и агрессией, который яростно сопротивлялся в боевых клетках в Шанхае. В прошлые годы он несколько раз все дерьмо выбивал из своего номинального хозяина, когда требовалось преподать урок юному Люсьену Водри. Крейн увидел то же выражение лица у него сейчас и потому подчинился.
- Что так срочно? – спросил он, пока они шли в раздевалку. Все, мимо кого они проходили, уставились на них, некоторые с открытыми ртами. – Это все лишь груша, должно быть, она износилась…