Стивен не мог контролировать себя достаточно, чтобы говорить. Он неистово закивал, отчаянный жест, которым пытался сказать что-то, и успел заметить еле обозначенную улыбку Крейна, прежде чем тот обернулся к леди Брютон и Фэйрли.
- Это одна причина. А вторая – я трахаю его.
Фэйрли задохнулся от негодования. Крейн презрительно посмотрел на него.
- Если вы намекаете на присутствие леди в комнате, я позволю себе определенную саркастичность. Я буду использовать те слова, что захочу, в такой дерьмовой компании. Как я говорил – энергия двигается, когда мы трахаемся. И, не желая кинуть тень на свою мужскую силу… - он перевел взгляд с Фэйрли на леди Брютон. – Боже, нет!
- Я не против стать добровольцем, - подал голос Пастерн с окна сверху.
Крейн посмотрел вверх. На долю секунды он замер, словно всерьез рассматривая это предложение, потом произнес с неожиданным чувством:
- Я бы тебя и чужим членом не трахнул, дрищ летающий!
- Это было грубовато, - моргнул Пастерн.
- Вовсе нет. Знаете, что мне не нравится больше всего в практикующих? – спросил Крейн всех присутствующих, обернувшись и говоря с неожиданной силой. – Я сказал больше всего, потому что, господь свидетель, есть много чего, что я не люблю, но кое-что стоит особняком, и это ваша самоуверенная вера в собственное превосходство, в то время как большинство из вас просто-напросто чертовы безнадежные развалюхи. Вы как дети, все время обуяны тем или иным. Ни у кого из вас нет никакого чувства меры. Вы – капризные, жадные, эгоистичные, скользкие, а ваши идеи о вашем превосходстве – откровенно смехотворны. Стивен лучший среди вас, и он вам всем фору даст, а еще он – бесцельно самоотверженный, гордый идиот в двух шагах от нервного срыва.
- Спасибо, - выдавил Стивен.
Крейн проигнорировал его, предпочтя леди Брютон.
- Вы – безумная, покрытая шрамами ведьма, просто нелепая в своем стремлении убивать и мстить. Ваш дорогой друг Андерхилл был просто кровожадным психом, а ваш муж был тупицей и скотиной, заслужившим смерть. Я рад, что сначала задал ему взбучку. Нет, заткнитесь и слушайте! – он повторял это, невзирая на крики ярости от чернокнижников, повышая тон, пока его голос не зазвенел один в пустой комнате. – Если вы собираетесь убить меня, то сначала хорошенько выслушаете меня. Эй, вы там, художник у стены, размахивающий своими листочками, а вот на это мне насрать, вы – первый в списке палача. Фэйрли – предатель и придурок, к тому же сноб, утомительный и вульгарный. А что касается тебя, Пастерн, то ты – разрушающий, всепожирающий ебаный паразит, и кольцо будет у меня через две минуты, или на полу будет кровь. Но, с учетом всего сказанного, что я не люблю больше всего, самое невыносимо нелепое в вас…
Высокое окно обрушилось внутрь водопадом осколков. Пастерн начал падать, потом замедлил падение, кувыркаясь в воздухе, в то время как внутрь ворвалась Дженни Сейнт, с оскаленными зубами и скрюченными пальцами. Пастерн отпрыгнул назад и вверх, карабкаясь по невидимым опорам, Сейнт полностью изменила направление движения в воздухе, с невероятной грацией, и ударила его в голову, с шумом отправив его в полет. Он пришел в себя и бросился на нее. Она камнем пошла вниз, а потом срикошетила из-под него вверх, грозно рыча.
А затем их ударило что-то невидимое, и воздухоходцы разлетелись в стороны. Пастерн тяжело ударился о стену, а Сейнт полетела наземь, цепляясь за воздух, чтобы удержаться. Леди Брютон стояла с широко разведенными руками и зло выпученными глазами. Стивен посмотрел на нее, а потом за нее, и удержался от крика.
Пока воздушная битва ошеломила всех остальных, Крейн вывернул скованные руки перед собой, и теперь они обхватили шею Фэйрли, используя слабину цепи как гарроту, ее звенья впивались в горло толстяка. Советник дергался и молотил конечностями по воздуху, лицо стало свинцовым из-за запертой крови, неспособный ударить в ответ физически или магически. Лицо Крейна было напряжено от бешеной сосредоточенности, губы были втянуты. Стивен редко видел семейство Водри в его лице, обычно он видел только самого Люсьена, а не его грубого отца или брата-убийцу, но сейчас, когда он видел, что его любовник душит человека, ненавистное, суровое и застывшее, сходство проступило, и Стивен был смутно рад этому.
«Набросок!», эта мысль взорвалась в его мозгу. Он судорожно огляделся в поисках Ньюхауза, художник был все еще неподвижен, обмякнув в неуклюжей позе. Его рука, все еще держащая рисунок беспомощно обвисла, а красный шарф вокруг его шеи казался странно мокрым. Стивен помнил, что он был белым до того, как тот скользнул на пол, и увидел за мертвецом Мэррика с ножом в руке.