- Кто лупанул из подствольника?
Вперед выскочил бритоголовый чижик-пыжик с носом-нашлепкой и торсом Ильи Муромца.
- Зайдешь в кассу, возьмешь премиальные. Ганс, проследи!
- Понял, босс!
Я неторопливо поднялся, стряхнул снег с коленей. Новый секретарь Безмена, Сеня Рыжий, вступивший в должность около минуты назад, подбежал с парой щеток, заботливо принялся чистить мое одеяние.
- Тут у вас тоже немного попачкано. Вы бы это… - Сеня Рыжий чуток смутился. - В смысле, чтоб я, щеткой мог…
- Что? Поднять руки? Давай… Только шустрее работай, а то «кукушки» до сих пор в окуляры пялятся, могут неправильно понять.
Народец в должной степени оценил юмор, с готовностью зареготал. Я тоже скупо улыбнулся. Губы растянулись, как старая тугая резина. Скверная штука! Если верить статистике, годовалые дети улыбаются до четырехсот раз в день, взрослые - до пятнадцати, я же сегодня, должно быть, перевыполнил свою недельную норму.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Некогда барышни стреляли глазками, современные девицы ведут огонь с бедра.
Б. Замятин
Делу время, потехе час. Братва читала какую-то дешевую газетенку и от души веселилась.
- ..Холодным оружием будет считаться нож, если толщиной обушка в основании лезвия последний превысит два с половиной миллиметра… Слышь, Гошик, твой тесак, получается, вполне легальный, можешь не прятать!
- А вот тут ещё круче… На территории жилища гражданин имеет право хранить любое холодное оружие, однако на ношение этого же самого оружия он обязан иметь разрешающую лицензию.
- Е-мое! Значит, что в доме, то по закону? Хоть кистень с арбалетом, хоть палаш?
- А если пневматика повышенной мощности, тогда как? Тоже имею право?
- Есессно! Потому что тоже квалифицируется как холодное оружие. Из разряда метательных.
- Лафа! Этак скоро и огнестрельное проканает.
- Верняк, проканает! В думе-то - половина наших!
- Класс! Вот обвешу на хате все стены коврами. нацеплю на гвоздике холодное и метатльное. Да патронов ящичков цать припасу. Пусть тогда кто сунется.
- Каких ящиков-то?
- А тех, что Дин привез.
- Что за патроны?
- А черт их знает. Французские какие-то - с такой конусной пулькой и звездочки по бокам. Три разных калибра, для пистолетов и для ружьишек.
- Не верю я в эти пульки. Тем паче - фуфло импортное. Вот наш титановый сердечник - это вещь, это я понимаю! Любую броню насквозь пробарабанит. А все эти конусы-бонусы - это, братцы, как овечьи катыши! Что вы хотите! Патроны-то - французиков! А что могут лягушатники придумать? Едал я ихних устриц! За что бабки платил, до сих пор не вкуриваю! Точно кто в тарелку насморкал!
- Не скажи… Я по телеку раз Кусто видел. Понравился мне мужик. Седой весь, сына потерял, а все по глубинам ползает. Из деловых. И акваланг, говорят, он изобрел.
- Так что с того? Один Кусто на всю Францию! А остальные лягушек жрут, саранчу эту глистатую.
- Саранча глистой не болеет.
- Один хрен! Зато сама как глиста!
- Они ещё это… В войну лажанулись. С линией Мажино. Хвалились, хвалились, а Адольф взял да нагрел их! Обошел по тылам и дал пинкаря.
- Ну вот! А ты нам про конусные пули талдычишь!
- Ты бы, Ганс, не кудахтал! Сам ведь нам патроны эти навяливал. Песню про несокрушимую и легендарную пел. А они вон - даже стекла у «Мерсов» не побили.
- Откуда ж я знал! Новая же разработка! Думал, все на свете прошибет!
- Как же прошибет! С нашей «Гюрзой» никакого сравнения!
- Зато мина чисто сработала! Порубила всех в крошево! Тринадцать трупарей - и все, как ситечко у моей Мани!
- А представь, если бы поставили не противопехотную энэмку, а настоящую противотанковую противобортовую!
- Тогда от Кепаря вовсе ничего бы не осталось…
Преодолевая истому, вызванную работой умелых пальчиков Фимы, я чуть приподнял голову.
- Языки, шобла! Ишь, раззвенелись!..
Гаврики мои, укутанные в простыни и в мохнатые коконы полотенец, сидели за серебряным самоваром и трескали отнюдь не самоварную водку. Багровые лица все до единого глядели в мою сторону. Преданность, испуг, алкогольная дурь - три маски послойно. Я показал им кулак и повторил:
- Языки, мать вашу!
Конечно, они все поняли. И примолкли. Здесь присутствовала обслуга, а потому с трепом следовало быть осторожнее. Впрочем, баня и треп сочетаются, как пиво с воблой. Без первого не бывает второго. Все ж таки мы не в Германии, где все быстро, делово и сосредоточено. Русская душа любит размякать. Как хлебный сухарь в супе. Зато и после способна напрягаться так, что у делового запада поджилки начинают трястись.
Помнится, с полгода назад случай занес нас с Гансом в одну периферийную баньку. Надо было где-то перекантоваться, морды разбитые пополоскать, вот мы и сунулись. Туристами - на голый азарт. Ох, мы там наслушались! Про Европу-с Америкой, про кавказцев с прибалтами, про президента и всех его помогал… Хороший получился вечерок - с впечатлениями. На бегающих по кафелю тараканов, на сваленные в кучу измочаленные пихтовые веники пялились, как на экзотику. Мокрая швабра равномерно размазывала грязь по полу, и мы опасливо поджимали ноги. Рядом кто-то напропалую врал про женщин, в углу кипел бой между коммунистами и демократами, кастелянша продолжала неутомимо елозить шваброй, а окружающие без конца мусорили - шелухой от семечек, яичной скорлупой, чешуей вяленных подлещиков. Сморщенный старикашка с веником в каждой руке залезал на верхний полок и начинал лютовать под такой пар, что выбегали самые отчаянные. Пиво пили не из банок, а из кульков, прокусывая уголок и струйкой цедили в пасти. После заедали вонючей рыбкой и черным чесночным хлебом, крякая с таким аппетитным задором, что поневоле становилось завидно. В предбанничке кто-то лежал в обмороке на полу, тут же спокойно перекуривал более крепкий народец. В ожидании «скорой» горячо обсуждали, до каких пор имеет смысл делать искусственное дыхание и надо ли выкачивать воду, если потерпевший не тонул и не захлебывался. Сердобольный мужичок помахивал перед носом лежащего облезлым веничком. Воздухом, добрая душа, обвевал.