До недавних времен такой взгляд на русскую революцию и гражданскую войну в России был немыслим. Дело здесь не в том, что автор изначально стоит на других позициях, не в том, что события в России больно ударили по его семье и довели до смерти отца (тот умер за два месяца до выхода романа). Дело в том, что Герхарди, прекрасно говоривший по-русски, очень точно и емко выразил самую суть происходившего тогда, описал с позиции двоякой — и аутсайдера, и инсайдера. Его отстраненный, но и сочувственный взгляд ценен сам по себе. Ни в коей мере не исторический роман, «Полиглоты» полны историзма и поэтому являются сразу и романом историческим, и психологическим, и комическим. Комическим шедевром назвал его современный английский писатель Уильям Бойд, заново открывший нам творчество Герхарди.
Большая часть «Полиглотов» была написана в Инсбруке. Герхарди заканчивал эту вещь в трагических обстоятельствах: умирал его отец, и мать писателя, чтобы скоротать время, зачитывала мужу отрывки из рукописи. Тот слушал молча, не делая никаких замечаний. И лишь однажды, когда она дошла до сцены смерти Наташи и заплакала, старик прервал молчание. «Не плачь, — произнес он. — Этого всего не было. Вилли все выдумал».
По правде сказать, автобиографических параллелей в романе больше, чем можно предположить. Здесь отразились не только впечатления автора от двух русских революций, от союзнической интервенции 1918–1920 годов, его взгляды на международное вмешательство в дела других народов — прототипами многих персонажей романа стали члены семьи Герхарди. Так, например, известно, что прототипом для одного из самых запоминающихся персонажей романа, тети Терезы, послужила Мэри Герхарди, тетя писателя. Возможно, списаны с живых людей и другие персонажи книги — капитан Негодяев и его дочь Наташа, доктор Мергатройд, генералы Пшемович-Пшевицкий и Похитонов. Достоверно известно, что описанное в финале романа долгое путешествие из Харбина обратно в Англию через Сингапур, Коломбо и Порт-Саид был проделано самим Герхарди после двух лет пребывания в Сибири, откуда будущий автор «Полиглотов» возвращался кавалером Ордена Британской империи 4 степени и двух иностранных орденов, в компании генералов, как и описано в романе.
После выхода последнего своего романа в 1938 году Герхарди еще при жизни оказался забыт, чему способствовала все усиливавшаяся склонность к затворничеству. Судьба его самых знаменитых книг оказалась под стать судьбе их автора: только в 1970-х усилиями писателей Майкла Холройда и Уильяма Бойда книги Герхарди стали вновь переиздаваться и даже завоевали в узких кругах статус «культовых». Но смерть Герхарди (который уже в старости прибавил к своей фамилии букву «е» и стал именоваться Джерхарди) в 1977 году прошла практически незамеченной. Почему же произведения, оказавшие в свое время такое впечатление на столь разных писателей, как Арнольд Беннет и Герберт Уэллс, Филип Тойнби и Эдит Уортон, Ивлин Во и Грэм Грин, до сих пор мало известны широкому англоязычному читателю?
Дело здесь, наверно, в том, что, по выражению одного критика, его повествования несколько размыты; в них нет ни остроумной иронии И. Во, ни смешных сравнений П. Дж. Вудхауса. Его горой обитают среди хаоса и нелепости и смотрят на мир с пессимистической усмешкой, с фаталистской убежденностью, что пусть это и не самый лучший из миров, после смерти дверь откроется в другой мир, и уж тот-то обязательно будет лучше (не зря Герхарди увлекался паранормальными явлениями и всю жизнь питал живейший интерес к теме жизни после смерти). Другими словами, в книгах писателя Уильяма Герхарди, английского петербуржца и первого в Англии серьезного исследователя творчества Чехова, столько русского, что английский читатель принимает это за отсутствие ясного стиля. Нет, совсем не напрасно в «Полиглотах» его alter ego, капитан Дьяболох, проговаривается: «Россия слишком глубоко проникла в меня». Само слово «полиглот», вынесенное в заголовок, приобретает в романе насмешливо-трагический смысл: мечущаяся по страницам романа разноязыкая толпа оторвана от родной почвы, от родного языка, не способна найти один-единственный дом (язык). Воспоминания главного героя о детстве в Петербурге, об отцовском доме, выходящем окнами на Неву, имеют под собой то же — неизбывное «полиглотство», горькую неприкаянность, острую тоску по утраченной родине, которой, по свидетельствам, Уильям Герхарди страдал до конца своих дней.