Комбат приказал ротному:
— Объявят перерыв — отправьте Гафурова в группу механиков, а Виноходова — на его место. И пусть Микульский сегодня же после обеда займется с Гафуровым практическим вождением за парком. Выделите учебную машину, горючее. Через неделю настрополится. — Майор повернулся к лейтенанту. — А вы постарайтесь, чтобы этот Пьяноходов крутился юлой. Пусть ему служба не кажется медом.
Анатолий усмехнулся:
— Можете не сомневаться, товарищ майор. Возьму его в свой экипаж, прохлаждаться не дам.
— Вот и хорошо. Организацией тренировок в вашем взводе я доволен. Продолжайте занятия. — Комбат козырнул, уходя.
Доволен он был и тем, что Русинов отнесся с пониманием к его решению, не стал упрямиться. Ведь он, Загоров, по сути не имел права так поступать: первому танковому взводу теперь придется заново готовить двух специалистов. Но делать такую перестановку у Дремина еще сложнее — взвод не удержит звания отличного.
Смуглый расторопный лейтенант все больше нравился комбату, он не утерпел и сказал идущему рядом с ним командиру роты:
— А Русинов-то выравнивается!
— Он уже давно выровнялся, — усмехнулся Приходько. — Что ни поручи, сделает быстро, толково. И учебу во взводе поставил, и дисциплину. Сам имеет второй класс по вождению да и огневик он — лучший и роте. Я даже так думаю: если будете переводить меня на другую должность, то надежнее всего передать роту Русинову.
— Но переоцениваешь?
— Нисколько. Я ведь давно приглядываюсь к нему. Трудолюбив он, как лошадь, ни в чем маху не даст. И будет ли к осени отличным взвод Дремина, еще по воде вилами писано, а взвод Русинова — наверняка.
— Вот как! — удивленно воскликнул Загоров, останавливаясь. — Зачем же тогда делаем перестановку танкистов?
— Зачем?.. Может, все-таки Дремин удержит за своим взводом звание отличного. А Русинову это не повредит. И если он при таких трудных условиях сделает свои взвод передовым, то никто не возразит, что его рановато на роту ставить. Скажут, заслужил.
Комбат рассмеялся, впервые за это утро.
— Ох, Василий Григорьевич, мудришь ты все! Но линия твоя верна: испытание трудностями — самое правильное испытание. А почему о Дремине ничего не скажешь? Хотелось бы знать твое мнение о нем.
— О Дремине? — когда Приходько колебался, он переспрашивал, чтобы оттянуть ответ, подумать: — Да вон он стоит!
Занятия в соседнем взводе шли отнюдь не вдохновляюще, а взводный, подперев спиной стояк, спокойно наблюдал за всеми. Ему было скучно.
— Мечтатель! — обронил ротный.
Комбат нахмурился, испытывая глубокое неудовлетворение. Слишком явно видно, что отпущенное на учебу время расходуется впустую. Он подозвал Дремина, резко отчитал его, сказал в заключение:
— Идите и разбудите своих танкистов!
Пристыженный, с покрасневшим лицом, лейтенант кинул руку к козырьку, заторопился — устранять недостатки в организации тренировок.
— Да, брат, кажется, ты прав, — задумчиво молвил комбат. — Что ж, оставайся, да контролируй мечтателя. Я пошел в роту Кузякина.
Втайне Загоров считал себя знатоком человеческой души. Едва друзья-лейтенанты прибыли в батальон, сразу определил: Дремин будет передовым командиром взвода — отлично же закончил училище! — а с Русиновым придется работать и работать. Пока обтешешь этого увальня, сто потов прольешь…
Проверяя занятия в первой и третьей ротах, он не переставал думать о молодых офицерах. Во взводе Русинова, судя по всему, сложился бодрый, деятельный уклад службы и учебы. Во взводе Дремина этим и не пахнет. Но грустно то, что он по существу не знает ни им о, ни другого из лейтенантов, и это не делает честь комбату. Вечером, когда танкисты возвращались с занятий, майор Загоров остановил около казармы Русинова, спросил:
— Ну как Виноходов встретил перевод в заряжающие?
— Да как?.. Подзадумался. Видать, не ожидал такого оборота.
— Пусть подумает. Не удалось узнать, что его толкнуло на выпивку?
— Удалось, товарищ майор. — Лейтенант оживился. Достав из кармана сложенный листок, развернул его. — Вот почитайте.
— Объяснительная? — удивился комбат. — Когда же успели?
— Во время перерыва. Говорю, давай начистоту, и забудем твои грехи. Исправишься — со временем снова за рычаги сядешь.
— Опять посулили ему должность механика?
— Надо как-то подбодрить человека. Ведь вы тоже не станете возражать, если у него служба пойдет исправно.