Остывая от запальчивости, Анатолий все яснее сознавал, какую ответственность только что взял на себя. Промахнешься — наживешь кучу неприятностей, насмешек. Да и сразить мишени — невелика корысть; и друга подведешь, и командиру роты подпустишь шпильку, — при случае он соответственно отблагодарит тебя.
Но ведь не ради них, не для показа и красивых речей идет боевая учеба! Когда же, если не сейчас, испытать ему себя и своих людей? Может статься, что с ними идти в бой, а там совсем иные измерения многих будничных понятий. И пусть не дрогнет его воля ради того высокого, все искупающего смысла.
От волнения не хватало воздуха. Глаза пощипывало от пота и не было времени вытереть взмокший лоб. Тут на учете каждое мгновенье, тут не зевай. Смотри, смотри!
Взгляд его ждал, просил цели. «А вдруг и в самом деле прозеваю ее?» — засомневался он, но на пределе видимости засмутнело что-то, приближаясь.
— Впрямь почти ничего не видно! — облегченно произнес лейтенант, а руки проворно и натренированно хлопотали. — Короткая!
Боевая машина послушно замедлила ход, замерла на месте. Уточнив наводку, Анатолий метко послал первый снаряд. Т-55 дернулся от яростной мощи сработавшей пушки. Почти одновременно прогремело еще два выстрела; открыли огонь командиры танков Адушкин и Лутак.
— Молодцы, ребята! Не прозевали! — вырвалось у взводного.
Танк снова был в движении. Лейтенант старался не потерять из вида серый от тумана силуэт мишени. Он теперь был уверен, что выполнит упражнение. Едва заряжающий доложил о готовности орудия к бою, как снова подал команду «Короткая!» И опять за его выстрелом двухкратным эхом отозвались два других.
Анатолий отчетливо видел: огненно сверкнув в туманной кисее воздуха, снаряд вошел в макет танка.
— А третий-то наверняка всажу! — шептали его губы. И точно, снаряд сверкающей иглой прошил мишень.
Впереди и чуть в стороне сквозь сиротский туманец и нудный дождишко проступила новая цель. Русинов окропил ее горячим свинцом. Ему дружно вторили пулеметы Адушкина и Лутака…
Находившийся в огневом классе Евгений напряженным слухом ловил выстрелы. Мишеней и танков не видно, и потому трудно судить об эффективности огня, однако по дружным залпам орудий создается впечатление, что бьют без промаха.
Вбежал рудоватый Винниченко, командир третьего взвода.
— Комбат наверху?
— Там, — раздраженно кинул Евгений.
— Товарищ майор!.. Товарищ майор!..
Загоров появился на верхних ступеньках лестницы, спрашивая, что случилось. Винниченко сообщил: едет командир полка, сейчас будет здесь. Комбат быстро сошел вниз. В это время напротив боковых окон остановился влажный, заляпаный грязью «уазик». Из открывшейся дверцы, сутулясь, выбрался полковник Одинцов. В яловых сапогах, защитной плащ-палатке, с деловой серьезностью на властном лице. Чуть пригибая голову в полевой фуражке, вошел в помещение вышки, окинув всех озабоченным взглядом.
Майор подтянулся, вскинул правую руку к виску.
— Товарищ полковник! Вторая рота третьего танкового батальона выполняет очередное упражнение по стрельбе.
Одинцов неторопливо поздоровался с ним, спросил:
— Что это ты сегодня затягиваешь, Загоров?
— Неувязка из-за тумана, товарищ полковник! — Щеки комбата порозовели от прилива крови. — Честно говоря, гадали, отложить стрельбы или продолжать, — признался он.
— Хорошенькая неувязка! — хмыкнул Одинцов.
Чего ж тут гадать?.. На фронте обычно, как плохая погода, так откладывали боевые действия и наши, и немцы. Ждали, пока разъяснится, солнышко выглянет… Насмешка заставила комбата смутиться.
— Намек понят, — пробормотал он.
— Что, неважны первые заезды? — спросил полковник, испытующе глядя на Загорова, на замерших лейтенантов.
— Наводчики второго взвода не выполнили упражнение.
— Плохо, комбат. Видимость вполне подходящая… А чьи танки сейчас на дорожках?
— Лейтенанта Русинова.
— Били почти залпами, должны быть попадания.
Одинцов достал папиросу, закурил и присел на табуретку в молчании: ждал результатов стрельбы. Наконец их объявили.
— Первый экипаж: поражены все мишени, первая — тремя снарядами. Второй экипаж: поражены все мишени, первая двумя снарядами. Третий экипаж: поражены все мишени, первая — тремя снарядами.
Одинцов обрадованно вскинул густые брови, молодцевато поднялся.