Сближение отца и сына, однако, явно произошло, Мишка раскрыв рот слушал об экспедиции. Горы, ледники, медведи, землетрясения, движение материков — его интересовало все. Он разрезал географическую карту мира и двигал континентами, предлагая отцу свои варианты гипотезы. Помнил наизусть, оказывается, все письма отца из Ганча, в том числе уже забытое отцом обещание в стихах:
и предъявил претензии, почему фаланги до сих пор нет. Пришлось пообещать снова — уже всерьез.
В общем, поводов для довольства жизнью и собой было как будто достаточно. Удалось «унасекомить», как сказал бы бывший ближайший друг Лютиков, так или иначе кучу недругов, и прежде всего самого Лютикова. Но особой радости не было. И Шалаев, и Крошкин, и Светозар — все так или иначе попеняли Вадиму на его неразборчивость в людях, ткнули носом в его прежние, недавние прямо-таки восторженные отзывы и о Жене, и об Эдике, напомнили свои предостережения, которые Вадим пропустил мимо ушей.
— Вам со Светой, можно сказать, повезло, — говорил Светозар Вадиму, забежавшему в редакцию попрощаться перед дальней дорогой. — Лютиков и Чесноков оказались глупее, чем я думал. Они заведомо во вред себе не удержались от соблазна, покусились не на чью-нибудь, а именно на вашу работу, чего даже ты, при всем нежелании видеть, уже не мог не заметить. Да еще и Саркисова втянули. Грубо действовали, потому и поражение потерпели. Пока потерпели… Ну, а представь, если бы они проделали все — ну, хоть чуточку поумней, потоньше. Помнишь, ты все требовал от Лютикова хоть какого-то участия в вашей работе, формулы тебе захотелось, видите ли, ретроспективного взгляда. Ну, что, признайся теперь, нужно это было все на самом деле?
— Нет, — подумав ответил Вадим. — Вставлять туда было нечего, теперь я вижу. Но твой мысленный эксперимент «если бы поумней, потоньше» — неверен. Если бы они могли поумней и потоньше, они были бы не они. И все было бы не так. И Лютиков был бы не Лютиков. Здесь нет случайности, а все — закономерность.
— Ишь как заговорил, — ухмыльнулся Светозар. — А кстати, был в наших отношениях полугодовой перерыв — помнишь? Ты тогда не соизволил ни разу не только зайти, но даже и позвонить. Это после того, как я сказал тебе, что в Лютикове много от шарлатана и жулика.
— Ну, это случайно… — начал Вадим. И осекся — вспомнил, как только что отрицал случайность. Махнул рукой, засмеялся.
Светозар тоже засмеялся:
— Вот видишь… Но я не обиделся тогда, не думай. Я, если хочешь, понимал тебя, хотя и предчувствовал, что добром этот твой симбиоз не кончится. Увлекся ты Лютиковым. Ты ведь даже подражал ему, кажется, йогой занялся, да? Чай по-лютиковски вон завариваешь. Гадать умеешь?
Вадим вдруг — без всякой логики — опять почувствовал, что ему все-таки не хватает Лютикова. И особенно этого — чайной церемонии. Вот он, шаркая шлепанцами на кухню и назад, священнодействует — с массой мелких ритуальных подробностей, постукивает крышечкой, приговаривает с нарочитым таджикским акцентом — у Жилина и он и Эдик взяли эту манеру: «сичас сделим», смеясь одним носом, с плотно сжатыми губами. А вот он рисует портрет Вадима — «самого близкого мне человека», как он говорил, самыми лучшими красками, тратя на этот труд и день и ночь. Все это — в прошлом, не воротится. А жаль.
— Да не только этого тебе жаль, — продолжал свое изобличение Светозар. — Тебе ведь нравилось — где-то в глубине души — и то, с чем ты спорил, чем возмущался. Эти его словечки-плевочки: «пневые», «недоноски», «ублюдочная культура» — тебе ведь это нравилось!
Вадим промолчал. Да, спорить Вадим с Женей спорил много, даже, пожалуй, любил это дело, но не насмерть, не до разрыва.
— Тебе это нравилось, потому что ты — другой. Ты сам так — не можешь! Ты относился к принципиальному вопросу как к академическому диспуту! И тебе было интересно такое дополнение к твоей нечеткости, к твоей неокончательности в оценках, к твоей рефлексивности, если хочешь. Такая модель мира тебе была нужна, хотя бы для того чтобы выгодно оттенить твою модель, конечно намного более благородную, чистую, тем более что и нет ее, по сути, твоей-то модели, — неожиданно заключил Светозар.