И все же уходить от Ники Светозар всерьез никогда не думал, в отличие от Вадима, который последние два-три года твердо все знал наперед, только решиться не мог на последний шаг из-за сына.
И сейчас, говоря о том, что все свои беды мы носим с собой, Вадим намекал осторожно приятелю на собственный пример. Да, им со Светой было здесь хорошо. Такое у них было сейчас состояние духа, как сказал бы Лютиков. А в прежнем его состоянии Орешкину не было так нигде.
— Рад за вас, — понял его намек Светозар. — И каюсь. Извини, не ожидал, что это надолго. Но примеров, которые другим наука, просто не бывает. У меня все иначе…
И рассказал коротко о своих домашних делах. Дочка поступила в институт и завела одного весьма постоянного друга. Скоро Светозар мог стать тестем и дедом. Все поздно.
Но дело было не только в том, что все поздно. Раньше было не поздно и все равно невозможно. Видно, что-то во всей этой скандальной жизни Светозара устраивало. Другой, настоящей жене, жене-другу Светозар должен был бы не изменять — он это знал, понимал, и, возможно, такая перспектива ему вовсе не нравилась. Может быть, поэтому ни разу среди Светозаровых баб Вадим не видел ничего, похожего на что-то серьезное, способное стать серьезным, прибежищем? Либо такие же дуры, как Ника, — и где он только таких выискивал? — либо откровенно дешевые: ширпотребные.
Возможно еще, что Светозару нравилось быть в позиции обиженного судьбой и жизнью, при этом не отказывая себе в удовольствиях… И при всем том проницательный, острого ума мужик… Странно.
Примерно так думал и гадал Вадим, глядя на Светозара сбоку и еще раз отмечая, насколько красив его высокий, стройный, весь седой приятель. Светозар смотрел задумчиво на вершины Соленого хребта, потом обернулся, перехватил изучающий взгляд Вадима и сказал — со знакомым лукавством, как всегда, когда переходил на шутливую ноту, но и вместе с каким-то смущением.
— Да и невозможно, может быть, такое, как у тебя, — для меня. Знаешь, видно, однолюб я закоренелый. И умру — вдовой Ника останется.
Вадим глядел с изумлением. Слава богу, не рассмеялся в первый момент, к чему, казалось, Светозар был готов, — и в самом деле, говорить об однолюбстве при таком донжуанском списке не значило ли просто хохмить? Но, видно, не значило. Да, нынешние отношения Светозара и Ники выглядели чем-то безобразным и возмутительным, но мог ли Вадим судить о них, не зная, что за ними там, в прошлом? Тем более не зная и не догадываясь, что, как теперь ему ясно, он-то раньше и не любил вообще, а значит, его опыт к Светозару и неприложим. А что, если Светозар любил Нику… ну, хоть так, как Вадим сейчас Свету? Может ли такая любовь совсем умереть? Повториться? Вадим этого не знал, источники — литература и всякие слышанные истории — противоречивы.
А вдруг и правда, любит Светозар — ну, не Нику, но хоть самую память о той, первой своей любви? Светозар дружил с Никой еще в школе, поженились, едва достигнув совершеннолетия. Любит, несмотря на нынешнюю их несовместимость, на весь свой непрерывный донжуанский поиск? Ничего себе! А почему бы и нет? Конечно, это нелепо и нерационально, но ведь именно любовь наименее рациональна изо всех уз, связывающих человека с человеком. Вообще любовь — необязательно лямур…
И Вадим, только что скорее сочувствовавший с высоты своего нынешнего счастья Светозару, понял, что мог бы и позавидовать приятелю: это он, Светозар, знает, что такое любовь, с самого юного возраста, давным-давно, знает то, что Вадиму приоткрывается только сейчас.
Когда они вернулись на станцию, все было уже готово. Двор чисто убран, «стол» накрыт на большом брезенте прямо на земле, вокруг брезента разбросаны ватники и спальные мешки в чехлах — в виде диванных валиков. В стороне были раскинуты две палатки. Между палатками и брезентом-столом полыхал костер. Пиршество началось.
Утро было похмельное и к тому же омраченное ЧП. Отправив после завтрака женщин, палатки и мешки на грузовике в обсерваторию, Вадим, Светозар, Женя и Эдик на «уазике» Карнаухова заехали еще раз к хухлинцам — у Светозара были еще вопросы и к тому же он хотел «пропитаться атмосферой» аврала, штурма перед решающим экспериментом, чтобы репортаж получился предельно выразительным. «Пропитаться» удалось с избытком. Уже собирались уезжать, как из-за выступа обрыва показался тяжело груженный катушками и кабелем грузовик.