И вот получается, что он, Олег Дьяконов, всегда и во всем привыкший чувствовать себя не просто не одиноким, а во главе «своих хлопцев», готовых за него в огонь и в воду, в одном, и притом в главном, деле жизни — всегда одинок. Как был один, например, изучая Канта… Может, все дело в том, что есть целый разряд дел, где человек не может не быть один…
Да, хороши ребята, повезло, что они есть и что они рядом, такие разные. Но не загорятся никогда их глаза восторгом понимания и вдохновения, когда попытаешься поделиться с ними лучшим из своей коллекции удивительных фактов и дерзких мыслей. Ну, вот, например… одна из самых старых тетрадей. Ну и почерк. До того мелкий, что и прочесть трудно. Что-то с глазами… Уж не дальнозоркость ли в тридцать восемь лет появилась? Похоже на то — хочется отодвинуть тетрадь подальше, чтоб разглядеть, но если подальше, то буковки просто букашками крошечными одинаковыми кажутся. Неужто очки заводить?
Придется взять лупу:
«При проходке Монбланского тоннеля опасной считалась должность вагонетчика, ибо не раз бывало, что цельная скальная глыба, вывозимая в вагонетке, ни с того ни с сего взрывалась, разбрасывая кругом острые осколки и клубы пыли, людям причиняя ушибы и раны, а лошадей пугая. По суждению инженеров, то освобождалась заключенная в глыбе сила тяжести огромной горы».
Горный удар в вагонетке… Вот что это было! Почему такими фактами — их немного в литературе, но они есть — не удалось заинтересовать почти никого? А ведь один такой факт, если он достоверен, опровергает все расчеты и прикидки поколений теоретиков. Не сила тяжести одной, пусть и высокой горы разорвала ту глыбу, а энергия глубоких земных кедр, где горные породы сдавлены чудовищными силами. Что происходит, когда поднимается к поверхности, обнажается эрозией начиненный энергией куб глубинных пород? По академику Б. Б. Ресницыну, эта энергия пропадает втуне, за тридцать тысяч лет, почти молниеносно с геологической точки зрения, расходуется на растрескивание и разрушение выпершего монолита. С этой точки зрения любая выросшая гора не может долго существовать — разрушается от собственной тяжести и эрозии, и все горы, какие есть, существуют, только пока быстро растут, восполняя этим ростом быстрое разрушение. Но тогда как объяснить существование старых гор, мало менявшихся, по всем данным, миллионы, а то и десятки миллионов лет?
А что, если эта накопленная в прошлом энергия вовсе не пропадает бесполезно, а хранится в недрах гор? И расходуется лишь изредка, по мере надобности, участвуя и в росте гор, и в землетрясениях? Собственно, Олег давно уверен в этом. Вот только чтобы доказать — нужны настоящие знания и в механике, и в физике, и в математике.
Половина этих тетрадей — законспектированные тома учебников и монографий. Пока даже подступиться к расчету страшно — до такой степени свойства горных пород в больших объемах являются неизвестной величиной. Один и тот же гранит в объеме кубического метра и кубокилометра ведет себя как два совершенно разных вещества… И нет теории, нет такого сопромата, который позволил бы соблюсти «условия подобия» для перехода с лабораторного уровня на уровень геомеханики…
А вот еще одна заметка пятилетней давности — вырезка из журнала «Природа» — о затруднениях, с которыми сталкиваются все глобальные теории геологического развития Земли. Тоже, помнится, навела на кое-какие важные размышления, послужила толчком. Написана хорошо — трезво, иронично, с хорошим знанием не только сути проблемы, но и всего комплекса смежных вопросов. И — главное — похоже, в ту же сторону двигалась мысль… Как же его звали, того автора? Олег убрал лупу, пошарил глазами по наклеенным двум страничкам. Не сразу нашел фамилию автора, мелко, в углу, в конце заметки: В. Орешкин.
Брови непроизвольно сдвинулись, тетрадь резко отодвинул, пальцы машинально потянули сигарету из лежащей наготове пачки. Чиркнул спичкой. Откинулся в кресле, посмотрел в темное окно, затянулся.
Надо же… Орешкин — это тот, что сидит сейчас в другом конце корпуса, второй любитель полуночной работы, новый коллега, привезенный Эдиком Чесноковым, по всем данным, для окончательной расправы над коллективом, который не сработался с начальством, — так этот подонок… Лютиков весной выразился. Коллега, с которым Олег каким-то чудом избежал знакомства и на этом основании не здоровается.