В аэропорту нас встречал замначальника областного УФСБ Виктор Иванович Гордеев.
Гордеев решительно не вписывался в эталонный образ чекиста, взлелеянный в массовом сознании патриотическими книгами и идеологически выдержанными фильмами (помните, наверное: этакий рыцарь без страха и упрёка, стройный, подтянутый, ироничный, хладнокровный и т. д.).
Это был низенький толстун с испуганным и злым лицом, неопрятной всколоченной шевелюрой, контрастно оттенявшей солидную плешь, и непроходимо застрявшим во взгляде отвращением — к работе, к людям, ниспосланным этой работой, и, может быть, даже к самой жизни. Он был очень похож на железнодорожника Ванюкина из фильма «Свой среди чужих, чужой среди своих» в блистательном исполнении Калягина, а когда при встрече здоровался с нами за руку, его короткое и невнятное «с приездом» по интонации больше соответствовало среднему арифметическому между «пошли в ж…» и «чтоб вы сдохли».
В общем, он был нам не рад и даже не пытался скрывать это.
Неплохое начало. С этим человеком нам работать как минимум несколько дней.
В VIP-секторе стоянки, рядом с тремя сверкающими внедорожниками класса люкс была припаркована чёрная «Волга» (ГАЗ-24-10), обшарпанная, древняя и неприглядная, как история карательных органов. У меня сразу возникла мысль, что это такая бесхитростная постановка в формате «блеснуть перед столичными гостями чистотой и непорочностью». Смотрите, гости дорогие, на какой развалине мы катаемся, и делайте выводы: тут все правильные и честные, мзду не берем, про коррупцию знаем только из методических разработок, вкалываем исключительно за зарплату.
Возле «Волги» неспешно прогуливался мужчина лет тридцати, в драповом пальто и изрядно траченном пыжиковом треухе. Завидев нас, он трусцой припустил через дорогу и скрылся в расположенном справа от аэровокзала мини-маркете.
— Что за… — насторожился Ольшанский.
— Это наш, — успокоил Гордеев, открывая багажник. — Всё по графику.
Побросав сумки в багажник, мы хотели было сесть в салон, но Гордеев неожиданно спросил:
— Нормальные ездуны есть?
Спросил требовательно, напористо: подразумевалось, очевидно, что если таковых ездунов среди нас не окажется, то мы с ходу завалили какой-то тайный тест на профпригодность.
— Насколько нормальные? — уточнил доктор.
— На «полицейский разворот». По зимнику.
— Думаете, до этого дойдёт? — удивился Ольшанский.
— Обязательно дойдёт, — обнадёжил Гордеев. — Чего спросил: в общем-то, я и сам могу, но… на сухом асфальте. А там будет каток с буграми.
— Сделаем. — Доктор оживленно потер ладони и без приглашения полез за руль. — Движок форсированный?
— Обязательно, — кивнул Гордеев, занимая место рядом с водителем и непринуждённо переходя на «ты». — Уверен, что сделаешь «полицейский разворот» на «зимнике»? Если за обочину вылетим, там сугробы по горло, без эвакуатора не вылезем.
— Сделаем, — уверенно заявил доктор, поворачивая ключ в замке зажигания. — Только предупреди заранее, чтоб в маневр без рывков войти.
Двигатель «Волги» тянул оборотисто и солидно, словно под капотом сидел приличный дизель, мы быстро разогнались и помчались к городу (аэропорт здесь расположен на выносе, километрах в пятнадцати от городской окраины).
Не успело здание аэровокзала скрыться в слабенькой снеговой завесе, Гордееву кто-то позвонил. Выслушав абонента, чекист с мрачным удовлетворением пробурчал «да кто бы сомневался!» и, посмотрев поочередно в верхнее и боковое зеркала, задал вопрос в пространство:
— Ну что, гости дорогие… «хвост» видим?
Доктор вопрос проигнорировал, Ольшанский делано зевнул, а я с умным видом уставился в зеркало. На магистрали было довольно оживлённое движение, в такой обстановке вот так с ходу вычислить «хвост» непросто даже опытному оперативнику. Однако каких-либо явных признаков «несанкционированного сопровождения» я не обнаружил (например, попыток подстроиться под скоростной режим «объекта», или видимого невооруженным глазом телеметрического оборудования), поэтому добросовестно ответил:
— Нет, не видим.
— А он есть! — уверенно заявил Гордеев.
Ольшанский протер перчатками запотевшее заднее стекло, бегло оценил дорожную обстановку и сообщил:
— Вон тот светлый седан: восемьдесят метров, второй ряд.
— Точно. — В тоне Гордеева негромко звякнула уважительная нотка, и он с интересом посмотрел в зеркало на Ольшанского. — Как определил?