Небольшое время разбега и отрыва набора высотыт — прошло незаметно. Мои соседи оказались между собой знакомы и минут черз пятнадцать, я как младший по званию и вообще как вежливый человек, предложил пересесть, чтобы те не переговарили через меня, на что получил ответ: «Старлей, а ты водку пьёшь?». Я ответил: «Пью. Я ж офицер.»
Полковник достал из своего портфеля бутылку столичной и три железных стаканчика. Подполковник в ответ предложил нехитрую с ней, разложеную на газете «правда», домашнюю закуску.
Первые три-четыре тоста пролетели быстрее чем самолет преодолевал расстояние. Пили за УССР, за ЗРВ и перестрел. Минут через двадцать подполковник достал свою бутылку водки. Через полчаса кончилась и она. Выпив, старшие офицеры уставились на меня. В их глазах читалось: «Ты ж из Соватии!»
Я понял, что скромничать и предаваться субординации бессмысленно и сказал: «Водки нет, но надеюсь два литра спирта неплохой заменитель.» В их глазах я прочитал аплодисменты бразильских болельщиков после чемпионата мира по футболу 1970 года.
Выливая спирт в пустую бутылку из-под водки и разбавляя её водой, мы поняли, что лучше бы самолёт летел в Токио, а не в Астрахань. Запасы спирта казались неубиваемыми.
Посреди маршрута, не помню где, мы сели до дозаправки. Нас попросили выйти из самолёта, освежиться, ну и там, кому надо что-то поделать. Кстати, можно было наконец-то покурить. И вдруг совершенно неожиданно для меня по трапу сошёл настоящий генерал. Своим знакомым я задал вопрос: «О, а это кто?»
— Это наш генерал архангельской дивизии ПВО. Решил лично поучаствовать в исправлении ошибок своих подчиненных.
Минут через пятнадцать, видимо, его помощник, негромко, но настойчиво скомандовал: «Товарищ офицер, просим на борт самолёта.»
Когда я туда зашёл, увидел, что на длинной скамеечке разложены маленькие бутербродики с красной икрой и расставленные маленькие рюмки с коньяком так, чтобы всем офицерам хватило по одной и бутербродику.
Когда все взяли свои порции, генерал сказал: «Спасибо вам за службу. Заранее благодарен. Уверен, что всё будет хорошо!»
Выпили, постояли и пошли опять курить. Через час взлетели.
Мы с соседями ещё пытались что-то выпивать, но темпы стали значительно ниже. Подполковник начал клевать носом, а полковник, по моему, уже заставил говорить на него Толя, оказался начальником ЗРВ-дивизии, пил не то чтобы меньше, но как-то вяло и клялся, что переведет к себе на работу. «Нам такие нужны.» — понял я.
Приземлились мы ночью в месте, где очень тепло. Запомнил только, что летали какие-то животные: то ли медведки, то ли саранча размером с автобус и норовили попасть мне в лицо.
Дальше мы ехали на каком-то спецпоезде. Где-то с двенадцати до шести утра мы с полковником сидели в купе, допивали спирт и говорили обо всём: от обороноспособности и как её улучшить до личной жизни и друзьях. Когда он вспомнил песню «Strawberry feels forever», я понял, что пора спать. И таки на часа три-четыре мне это удалось сделать.
Утром из вагона вышли в какой-то пустыне. Скомкано попрощавшись, я отправился по своим делам, которые были очень просты — это найти своих солдат и узнать, что им вообще от меня нужно.
Ничего не добившись мы с солдатами сели в грузовики, куда ехали все и минут через сорок движения по пустыне высадились около полузакопанного командного пункта, где нас построили и какой-то полковник объяснил всем задачи. Главное, что я усвоил, что следующего шанса ниукого уже не будет.
После установки на стрельбы я подошёл к нему и спросил, что мне делать и он задал мне малопонятный вопрос: «А вы кто? И зачем вы мне здесь?»
— Я старший инженер радиолокационного комплекса.
— Да-да-да — сказал он, припоминая, хотя по нему было видно, что он ничего не припоминает, не вспоминает и хочет от меня отделаться.
Проводив меня до дверей командного пункта, он показал куда-то в пустыню ленинским жестом «иди туда куда-то пару километров, там есть твой комплекс. Как найдёшь, включшься, передашь по громкой, тебе ответят.»
Я со своими бойцами пошёл в направлении примерно указанном…
Хотелось бы конечно рассказать, что мы заблудились в пустыне и умерли от жажды, но действительно, минут через пятнадцать мы увидели кабины любимого комплекса, но ничего другого. Всё остальное открылось, когда мы прошли первый дальномер. За ним я видел в низинке полузакопанное укрытие для остальных прицепов. Там был мой любимый техпост, а также индикаторное и дизельное хозяйство. Что меня удивило это то, что на пятиминутные крики: «Есть кто живой?» или «Хозяева отзовитесь!» треагировали только две ящерицы и какая-то змея, которая быстро уползла. Но я был вооружён своими людьми.