Старший сержант замолчал, отвернулся, ссутулил плечи. Горестно потупились и все находившиеся в землянке. Тяжело, ох тяжело терять таких людей, как старший лейтенант Каменев!
* * *
В конце ноября меня вызвал к телефону начальник штаба дивизии подполковник С. Е. Климахин, сменивший отозванного недавно в штаб фронта подполковника П. Г. Рака. Спросил, пришлось ли мне воевать под Москвой. Я ответил, что воевал, и начал было докладывать, где, в какой дивизии и даже в полку. Но он перебил:
— Все данные о тебе есть. В штабе фронта только уточняют, ты ли это.
— А к чему эти уточнения? — спросил я Климахина.
— Не знаю, — ответил он. — Что-то сверяют, наверное…
А в январе 1943 года меня неожиданно вызвали в штаб дивизии, и в торжественной обстановке комдив зачитал… приказ командующего Западным фронтом о моем награждении орденом Суворова III степени. В приказе говорилось, что эта награда вручается мне за умелое руководство боевыми действиями батальона при защите столицы нашей Родины — Москвы.
Это была первая моя награда. Пусть и запоздалая, но от этого не менее желанная.
А тем временем на южном крыле огромного советско-германского фронта наши войска, окружив и уничтожив под Сталинградом трехсоттысячную группировку Паулюса, начали успешно развивать наступление на запад. Забеспокоилось и немецко-фашистское командование группы армий "Центр". Уж не готовят ли им русские какую-нибудь каверзу и здесь, на спас-деменском направлении?
Активизировала свои действия их разведка. Но поиски и засады вражеских разведгрупп желаемых результатов не давали. Наши разведчики всякий раз срывали их планы, больше того, сами захватывали "языков".
В ночь на 17 февраля я решил проехать во 2-й батальон и проверить, как там выполняется приказ командира полка по упорядочению системы огня. На полпути услышал стрельбу шестиствольных немецких минометов, затем разрывы снарядов и ствольной артиллерии на левом фланге 1-го батальона.
Бегу с ординарцем по ходу сообщения в первую траншею 3-й роты. Там слышны автоматные очереди, взрывы гранат, гортанные выкрики по-немецки. В нескольких десятках метров от нужной нам траншеи попадаем под повторный, правда короткий, вражеский артналет. Переждав его на дне хода сообщения, снова вскакиваем и бежим дальше.
Завернули в ус хода сообщения, где, я знаю, находится блиндаж командира роты. Из неплотно прикрытой двери пробивается свет. Заглянул в смотровое окошко двери и… отпрянул. В блиндаже — фашисты! Один стоит посередине, двое других сидят на нарах и перевязывают свои раны.
— Гранату! — шепчу ординарцу.
Когда он выдернул чеку и приготовил гранату к броску, рывком открываю дверь и уже в полный голос кричу:
— Бросай!
Взрыв, гаснет свет, из блиндажа вылетают стоны…
— Эти уже не уйдут. За мной!
Выскочили в траншею. Услышали приближающийся топот ног слева, возбужденный разговор по-немецки.
— Вдоль траншеи, огонь! — шепнул я ординарцу.
Тот дает длинную очередь. Опять стоны, крики…
Где-то тоже стреляют, раз за разом рвутся гранаты.
И вдруг наступает тишина.
Незаметно рассвело. И постепенно начинает проясняться обстановка. У первой траншеи, справа и слева от меня, лежит несколько десятков трупов фашистских солдат. На проволочном заграждении в различных позах — тоже трупы. Их много. Что же это было? Разведка боем или…
Ко мне начинают подходить бойцы и сержанты из 3-й роты.
— Где ваш командир? — спрашиваю я.
— Ранен. Уже эвакуировали в тыл.
— Кто из командиров еще остался в роте?
— Я, — послышался голос. Это лейтенант Г. М. Синюк.
— Принимайте роту, — говорю ему. — Собирайте людей, производите расчет. Организуйте систему огня. Окажите помощь раненым. Пленные есть? Конвоируйте за мной.
На допросе легко раненный унтер-офицер рассказал, что они из разведывательного батальона 92-й пехотной дивизии. Получили приказ провести разведку боем и во что бы то ни стало захватить хотя бы одного русского. Накануне их командиры целый день просидели на переднем крае, изучая нашу оборону. А ночью, после огневого налета своей артиллерии, ворвались в первую траншею 3-й роты. Но врасплох наших бойцов застать не удалось. И вот… Не многим удалось уйти обратно. А "языка"… Его снова не взяли.