Подошел подполковник Токарь, показал на часы.
— Осталось две минуты до конца артподготовки! — громко прокричал он, так, чтобы слышал и генерал.
Танки медленно продвигались вперед и еще не подошли к деревне.
— Как быть? — спросил Токарь. — Двадцать минут истекло…
— Продолжай! — крикнул я ему. — И с не меньшей плотностью!
Танки подошли к обороне противника на такое расстояние, когда его противотанковые средства могли уже их поражать, и я боялся, что, если наша артиллерия в этот момент прекратит огневую подготовку или хотя бы даже уменьшит плотность огня, может сорваться атака.
На двадцать четвертой минуте артподготовки танки наконец-то подошли к нашей пехоте. Вижу, как батальоны дружно поднялись и с криками "ура" побежали за танками. А их экипажи, увидев, что теперь они уже не одни, что за ними следует пехота, ускорили движение.
Наша артиллерия перенесла огонь в глубину. И как только ее разрывы переместились за передний край обороны противника, ожили его противотанковые средства. Загорелось сразу несколько наших танков.
— Надо бы уничтожить вражеские пушки, помочь танкистам, — сказал я подполковнику Токарю.
— Михаил, со снарядами у нас туго, — взмолился он. — Ты же знаешь, день только начинается, а у танкистов есть и свои пушки, пусть подавляют противотанковые средства сами.
— А ты все-таки дай огонь, — сказал я. — А потом… Потом видно будет. Сейчас главное — не допустить, чтобы захлебнулась атака.
Генерал тоже попросил подавить несколько противотанковых пушек врага, которые вели наиболее интенсивный огонь по его танкам. Что было делать Токарю? Единственно, что взять в руку трубку…
Через некоторое время наши артиллеристы накрыли фашистские пушки своим огнем, и танки ускорили движение. И все-таки на поле боя уже стояло немало наших подбитых машин. Одни из них горели, другие стояли, покосившись набок, третьи вертелись на месте с перебитыми гусеницами.
— Да, так мы далеко не уедем, — обронил, опуская бинокль, генерал. Это ж надо — такая крепкая оборона! И все-таки прорывать ее надо!
Оборона фашистов оказалась действительно очень крепкой. За ночь гитлеровцы, как выяснилось позже, сумели подтянуть и посадить в оборону еще одну свежую пехотную дивизию.
Продвижение полка вскоре начало замедляться. К двенадцати часам дня атаки проводились уже только на отдельные опорные пункты врага и его огневые точки. В итоге за четыре часа наступления полк вместе с танкистами продвинулся вперед лишь на два — два с половиной километра. А в других частях, наступавших слева от нашего полка, да причем еще и без танков, успех был и того меньше.
— Товарищ генерал, в корпусе есть второй эшелон? — спросил я заместителя комкора.
— Механизированная бригада, — ответил он.
— А нельзя ли ввести ее в бой в полосе наступления польской дивизии? Ее части продвинулись вперед значительно дальше, чем мы…
Генерал поднял к глазам бинокль и долго смотрел на боевые порядки наступающих полков.
— Вызовите мне первого, — приказал наконец он, повернувшись к прибывшему вместе с ним командиру-связисту…
Получив "добро" от комкора, генерал обратился уже к нам с просьбой поддержать огнем артиллерии выдвижение и ввод второго эшелона корпуса в полосе соседа справа. Его просьбу я доложил командиру дивизии. И во второй половине дня механизированная бригада была введена в бой в полосе наступления 2-го полка 1-й польской дивизии.
К вечеру оборона противника была прорвана нами на всю тактическую глубину. Части 1-й польской дивизии имени Тадеуша Костюшко и наша 290-я стрелковая дивизия во взаимодействии с частями 5-го механизированного корпуса прорвали-таки первый оборонительный рубеж вражеской обороны на оршанском направлении, нанеся противнику весьма значительные потери. Мы продвинулись на глубину 10–12 км, выполнив поставленную перед нами задачу.
Хочется сказать доброе слово о польских воинах. В боях под Ленино 243 из них были награждены за мужество и героизм советскими орденами и медалями. А трое удостоены высокого звания Героя Советского Союза.
Да, именно здесь, на белорусской земле, в октябре 1943 года получили свое первое боевое крещение воины возрожденного Войска Польского. В ожесточенных боях с фашистскими захватчиками ковалась боевая дружба между армиями двух наших братских народов.
…К вечеру из штаба дивизии поступило распоряжение закрепиться на достигнутом рубеже. Но организовывать оборону нам не пришлось. Почти сразу же позвонил начальник оперативного отделения дивизии майор П. К. Кузьмин и сказал мне: