— Вот что, Александр Артемович, — сказал я ему, — первый батальон выбил гитлеровцев из траншеи, но этого мало. Надо ликвидировать их в ходе сообщения и заминировать его. Полковой инженер задачу получил. Я убываю к комкору. Остаешься за меня. Командуй. Если будут какие изменения, постараюсь позвонить тебе.
Взяв с собой лейтенанта Суслова, пошел, петляя по ходам сообщения, к комкору. По дороге забрели куда-то в тупик, совсем в стороне от КП командира корпуса. Пока же отыскали его, там уже был полковник Климахин с работниками оперативного отделения дивизии.
— Ну и ходишь же ты медленно! — упрекнул меня полковник. — Хорошо еще, что Кругляков пока отдыхает.
Генерал Кругляков принял нас уже в четвертом часу ночи. Выслушав Климахина, а затем меня об обстановке, сказал, что получен приказ командарма наступление прекратить, ибо цель его достигнута, и перейти к обороне.
Вызвал же он нас для того, чтобы и комдиву, и мне, как командиру полка, оседлавшего такие важные для корпуса высоты, лично довести задачи на предстоящий оборонительный период.
— А другим командирам я послал письменный приказ, — сказал генерал.
Пробыли мы у комкора недолго. Где-то через час я уже шел с адъютантом в обратном направлении, думая над словами командира корпуса — "цель наступления достигнута". Как понимать это? Ведь корпус наступал больше недели, а продвинулся всего на каких-то шесть, от силы восемь километров. Неужели такая цель и преследовалась?
На этот вопрос я получил ответ несколько позже, когда уже закончилась летне-осенняя кампания 1943 года. Когда в результате победы наших войск в Курской битве развернулось наступление на всем стратегическом фронте, и особенно на юге нашей страны. И активные боевые действия отдельными корпусами, которые проводила наша 33-я армия, тоже имели, оказывается, непосредственное отношение к общему наступлению. Ведь, несмотря на незначительные успехи, эти корпуса сковали, оттянули на себя довольно крупные силы немецко-фашистской группы армий "Центр", не позволив главному командованию вермахта перебросить их на юг, против других наших фронтов. Так вот в чем была разгадка слов нашего комкора!
* * *
Итак, оборона. Но простояли мы в ней недолго. 30 ноября наша дивизия получила приказ передать свою полосу обороны другому соединению 33-й армии, а самой отойти в тыл, в район восточнее Ляды. Здесь нам дали двухсуточный отдых. После него — снова марш, теперь уже на юг. Так 5 декабря дивизия опять вернулась в свою родную 10-ю армию.
Эта армия после летнего наступления активных действий тоже не вела, а стояла с октября в обороне.
Здесь в нашу 290-ю стрелковую начало поступать пополнение. Довели до полного штата и вооружение, автотранспорт, конский состав. Находясь во втором эшелоне армии, усиленно занимались боевой подготовкой.
В канун нового, 1944 года получили приказ: дивизии совершить ночной марш и сосредоточиться в лесах в 25–30 километрах северо-восточнее населенного пункта Чаусы Могилевской области.
На могилевском направлении, как и на оршанском, противник успел создать глубоко эшелонированную оборону. Первый ее рубеж проходил по реке Проня. Состоял из двух позиций, каждая из которых имела в свою очередь три траншеи с разветвленной сетью ходов сообщения и сплошные минновзрывные заграждения перед передним краем и в глубине.
Второй оборонительный рубеж, тоже из двух позиций, проходил по реке Бася, в 15–20 километрах от переднего края первого рубежа.
Третий, состоящий из одной позиции, был создан по западному берегу реки Реста. Четвертый, не полностью завершенный, — по реке Рудея. И последний по западному берегу реки Днепр.
Причем сам город Могилев с севера и северо-запада тоже был опоясан несколькими оборонительными позициями, а южнее передовая позиция была вынесена на восточный берег Днепра.
Все попытки войск 10-й армии еще в начале октября прорвать первый рубеж обороны противника успеха не имели. А позже ее соединения никаких активных действий не проводили. Кроме, естественно, отдельных боев местного значения.
В первых числах января вернулся из госпиталя комдив полковник И. Г. Гаспарян. Полковник же Климахин отбыл назад, в 33-ю армию, получив там назначение на должность командира дивизии. Штаб 290-й стрелковой возглавил подполковник П. К. Кузьмин, до этого работавший у нас начальником оперативного отделения.
Во второй половине января дивизия получила приказ перейти в наступление с плацдарма на реке Проня. Что это был за плацдарм? Ширина его составляла немногим больше четырех, а глубина — около трех километров.