Неохотно, но палачам все же дали дорогу. Они шли, трусливо озираясь, внешне это было похоже на бегство поротых воров. Вдогонку им летела нечистоты, камни, проклятья. Опасаясь еще больше разозлить толпу, палачи не отвечали. Лишь когда миновали ворота, послышались невнятные бормотания и ругань. Старший истязатель сказал:
- Мы еще вернемся сюда, и живые позавидуют мертвым!
- Не охота мне возвращаться. - Заявил самый молодой и наименее уродливый из палачей.- Может лучше найти девушку.
- Так их среди восставших много. Будет, кого истязать! – Гаркнул, щербатый рот.
- Я бы хотел для воспроизводства потомства. – Юноша, представил себе обнаженную с розовыми бутонами сосков девичью грудь и тяжело вздохнул.
- То-то я смотрю, что у тебя рожа такая гладкая. О юбке мечтаешь, а как же работа? - Подтрунил гнилозубый палач.
- Не знаю! Когда нужно пытать ребенка или женщину, что-то в груди давит и под ложечкой сосет. Такая жалость охватывает. – Юноша еще раз вздохнул.
- Мой тебе совет уходи от нас. Ты слишком добрый, либо повесишься, либо сойдешь с ума. – Без нотки сочувствия произнес наставник.
- Я бы ушел, но не свободен! Моя работа истязателем - кабала. – Юноша сдержал вздох, он все же не кисельная барышня.
- А вообще мы это знаем! Еще твоего папашу закабалили, но вообще-то предок не испытывал жалости. И в кого ты уродился? - Подтрунили каты.
- Наверное в мать! Добрейшей души была гуль. – Юноша отвел глаза.
- Ничего! Мы тебе поможем, чтобы не мучился, будем каждый день прописывать по двадцать плетей тогда вся любовь к ближнему испариться. - И дикое хихиканье от подобной идеи.
Молодой палач замолчал, только взгляд стал еще более грустным.