Прежде чем Лицас схватил его и своей огромной пятерней зажал ему рот. Бонд успел заметить глубокие параллельные царапины на левой щеке террориста. Бонд сделал шаг вперед и заглянул в широко раскрытые глаза.
– Это тебе за Хаммондов, – прошипел он и воткнул нож.
Тело де-Граафа дернулось в муках агонии, словно он прикоснулся к оголенному электрическому проводу, и сникло. Бонд тут же отступил в сторону и шагнул в комнату.
Ариадна, лежавшая на полу под тонким покрывалом, рывком села и уставилась на него, но все внимание Бонда было приковано к смуглой блондинке на кровати. Она тоже села, по крайней мере, выше талии она была обнажена. Однако Бонд едва ли заметил это. Он пристально посмотрел в ее исполненные страха темные глаза и, поднеся к лицу перепечканный кровью нож, прохрипел:
– Пикнешь – убью.
– Нет... нет, я буду молчать. – Рука, которую она выставила ладонью вверх, дрожала. Другой рукой она натягивала простыню на грудь.
Бонд стоял возле нее в головах кровати. Ариадна в бюстгальтере и трусиках встала и подошла к нему. Их руки сперва соприкоснулись, потом сплелись.
– С тобой все в порядке? – спросила она. – Какой странный у тебя голос!
– Все нормально. – Ему хотелось рассказать ей сразу обо всем, но он не знал, с чего начать. – Как у тебя?
– Когда ты рядом, я ничего не боюсь. Наверное, этой шлюхе нужно всунуть кляп. Если бы это зависело от меня, я бы заткнула ее навсегда. Как дела, Нико? Я думала, тебя убили.
– Ну, до этого не дошло. – Лицас втащил труп де-Граафа и бросил его в углу комнаты. Теперь у него был револьвер – короткоствольный “смит-энд-вессон”. – Нужно достать... – Вдруг он умолк.
Послышались отдаленные шаги – сперва в мощеном камнем холле, потом на лестнице.
– Наш второй, – сказал Бонд.
Бонд мгновение стоял в нерешительности, и Ариадна бросилась действовать самостоятельно. Она размахнулась и кулаком снизу припечатала Дони Мадан в челюсть. Голова Дони дернулась назад и ударилась о спинку кровати. Пять секунд спустя, Ариадна снова оказалась на прежнем месте – на полу под покрывалом, Лицас спрятался за облупленный шкаф. Бонд встал за дверью. Ни единого шанса на спасение у Евгения не было. Он пересек порог, увидел труп де-Граафа, вскрикнул, сделал шаг и получил под пятое ребро нож. Левой рукой Бонд зажал ему рот.
– Здорово, только слишком быстро и чисто, – сказала Ариадна, глядя на тела. – Надеюсь, что этим ублюдкам было хотя бы больно!
Бонд снова поймал ее.
– Забудь о них, – сказал он. – Теперь слушай. Сейчас дом очищен. Я приведу сюда шефа. Где ключ от этой комнаты?
– Должен быть в кармане у длинного.
– Ты и мой шеф запретесь и будете оставаться здесь, пока я не вернусь за вами. Не спорь, – предупредил он протесты Ариадны, – у нас только один пистолет и один нож, да к тому же нас теперь двое на одного. Нико все объяснит. Заткни рот этой девице кляпом и свяжи ее.
– С превеликим удовольствием.
Когда Бонд вместе с М. вернулся, Ариадна еще связывала Дони Мадан, но на трупы была уже накинута простыня. М. был утомлен недавними переживаниями и бессонной ночью. Он безропотно послушался советов Бонда и в полном молчании проследовал за ним по коридору. Сгорбившись, он присел на край постели, на шее у него пульсировала жилка. Бонд взволнованно смотрел на шефа.
Ариадна перехватила этот взгляд.
– Обещаю, что с ним все будет в порядке. – Она обняла Бонда и поцеловала. – А теперь ступай и покончи с ними.
– Что теперь? – спросил Лицас, когда они вышли.
– Миномет, которым управляет фон Рихтер. Его друг сигнализирует ему с вершины холма.
– Умно, а? Но легко промазать.
– Они много тренировались. Вон, смотри. Из окна лестницы открывался вид на огневую позицию. Было уже достаточно светло, чтобы различить угловатые формы миномета, два с половиной фута его наклонного ствола, прикрепленного к треугольной плите основания. Промелькнула какая-то тень, принадлежащая, очевидно, фон Рихтеру.
Реальных планов действия было немного. Бонд выбрал самый быстрый.
– Возьми пистолет, Нико, выйди из дома через заднюю террасу и обойди вокруг. Оттуда ты сможешь достать его выстрелом. Я подойду со стороны моря. Если я и не смогу подобраться достаточно близко для броска, то всегда смогу отвлечь его внимание от тебя.
– Будь осторожен. С этим короткоствольным револьвером мне придется подобраться очень близко, иначе могу попасть в тебя. У него есть оружие?
– Не знаю.
– Мне нужно пять минут.
– Но не больше – времени в обрез.
В холле они пожали друг другу руки и расстались. Бонд быстрой походкой пересек гостиную, где впервые пришел в себя, оттуда вышел на террасу, а затем подошел к западному углу дома и оглядел местность.
В это время на огневой позиции фон Рихтер открывал ящик с боеприпасами. Огневая позиция находилась приблизительно в двадцати ярдах на ровной естественной возвышенности, однако, несмотря на то, что местность была пересеченной, она не давала достаточного прикрытия для подхода. Подобраться можно было, только двигаясь параллельно берегу моря и укрываясь за краем скалы, но для Этого необходимо было пересечь открытый участок на виду у всякого, кому вздумается бросить взгляд в этом направлении. В данный момент позиция фон Рихтера была такова, что углом глаза он мог заметить маневр Бонда. Однако вскоре ему придется повернуться спиной, чтобы отыскать глазами на вершине холма Вилли. Казалось, он не торопился. Прошла минута, в течение которой он выложил на земле ряд мин, снял холщовый чехол со ствола миномета, выпрямился к закурил сигарету. Наконец он огляделся и стал всматриваться в линию горизонта. Бонд двинулся.
Бонд успел преодолеть лишь треть пути в направлении угла скалы, когда его нога задела валявшийся камень, и немец, немедленно обернувшись, увидел его. Бонд изменил направление и зашагал прямо к огневой позиции. Ноги заплетались и скользили по гладкой выпуклости скалы, он в любой момент ожидал пулю. Однако, чего он никак не ожидал, так это серии громких, сотрясавших все вокруг хлопков, отдававшихся в ушах – раз, два, три... Затем фон Рихтер обернулся и, раскинув руки, приготовился встретить Бонда, прекрасно сознавая выгоду более высокого и более надежного плацдарма. Однако Бонд заставил его сменить позицию – он направился не к человеку, а к миномету. Наклонившись, он опрокинул орудие на бок и свел, таким образом, на нет всякую возможность открыть прицельную стрельбу немедленно. Вдруг его снова захлестнула боль. Он уже почти поднялся, когда его голова словно раскололась и все остановилось.
Лицас был где-то рядом. Сквозь невидимую стену доносился его голос.
– Джеймс. Вставай. У нас еще много дел.
– Как долго.?..
– Минуту. Он сшиб тебя с ног и уже подыскивал подходящий камень, чтобы уронить его тебе на голову, поэтому я выстрелил. Расстояние было слишком большим, я должен был быть ближе. Он сразу же позабыл о тебе и побежал в дом. Ну что, управишься?
Снова встав на ноги, Бонд выпрямился.
– Да. Пойдем, надо с ним разобраться. На сей раз вместе.
– Но вначале разберись со мной. Не забудь: он мой Джеймс.
Они вошли в дом через боковую дверь. Комнаты, выходящие в коридор, были пусты. Они уже подходили к лестнице, как вдруг остановились как вкопанные – на якорной стоянке взревел двигатель.
Они бросились на террасу, Лицас вызвался вперед и первым оказался на краю крошечного причала. Лодка с навесным мотором, раскачиваясь, отходила, однако неумелая рука у штурвала прибила корму лодки вместе со сгорбившимся капитаном почти к их ногам; Лицас без труда прыгнул в лодку. Он говорил, даже не глядя. Его “смит-энд-вессон” уперся в грудь фон Рихтера.
– Мы с майором совершим небольшую морскую прогулку, Джеймс. Теперь мы уже не торопимся. Нужно еще разобраться с юным другом майора, однако ему ведь пока нужно спуститься. Я вернусь и помогу тебе.
Фон Рихтер заглушил двигатель и повернул голову. При сером свете кусок поврежденной кожи выглядел ужасно, напоминая результат какой-то отвратительной болезни.