IV. Греческий вариант
Сэр Рэналд Райдаут, министр, в ведении которого находилась Секретная служба, был чрезвычайно раздосадован, когда получил срочный вызов, прервавший его пребывание на званом ужине у австрийской принцессы, в чей круг безуспешно пытался пробиться вот уже несколько лет. Телефонограмма гласила, что его присутствие абсолютно необходимо для обсуждения события огромной важности, но о сути дела в ней не говорилось ни слова. Помощник сэра Рэналда, принявший сообщение, сразу же повесил трубку, тем самым лишив министра возможности высказать свое отношение к предстоящему совещанию. Выходит, придется отправляться в Международный консорциум, то есть штаб Секретной службы? Значит, этот старый адмирал, всегда столь упрямо сопротивлявшийся советам политиков, попал в беду. Старика давно уже пора уволить в отставку.
Его раздражение уже достигло предела, когда в 1:20 по полуночи сэр Рэналд проворно взбегал по ступенькам огромного серого здания, нависшего над Риджентс-парк. В свои шестьдесят лет он чувствовал себя превосходно, что было результатом не столько какой-то особой самодисциплины, сколько полного безразличия к еде и питью, часто отличающего людей, главный смысл существования которых составляет власть.
Его сразу ознакомили с ситуацией во всей ее катастрофичности. Взглядом, в котором явственно читалось гневное недоверие, сэр Рэналд обвел лица людей, собравшихся за облупленным дубовым столом: постоянный заместитель министра, помощник комиссара Скотланд-ярда Вэлланс, какой-то незнакомый ему Тэннер – хозяин кабинета, на незначительность которого недвусмысленно указывало состояние мебели в его кабинете, агент со странной фамилией Бонд, заваривший всю эту кашу, и какой-то полицейский из Виндзора.
– Ну что ж, джентльмены, – сэр Рэналд надул щеки и шумно выдохнул. – Дело плохо, должен признаться. О нем будет доложено премьер-министру. Надеюсь, вы отдаете себе отчет о последствиях.
– Рад, что наши мнения совпадают, – голос Тэннера был спокоен. – Но, как известно, премьер-министр отбыл сегодня... то есть вчера в Вашингтон. Находясь там, он ничего не сможет предпринять, а прервать визит – вряд ли в его силах. Поэтому мы вынуждены предпринять самостоятельные шаги.
– Разумеется, – на этот раз сэр Рэналд многозначительно фыркнул. – Разумеется. Только вопрос в том, в каком направлении? У меня сложилось впечатление, что вы не располагаете никакой полезной информацией. Невероятно. Возьмем того человека, которого вы нашли мертвым. Не слугу, конечно, а этого террориста. Единственный достоверный факт заключается в том, что пуля раскроила ему череп. Очень хорошо. Неужели всем вам нечего к этому прибавить? Были при нем какие-то вещи?
Внезапно заговорил инспектор Крофорд, и сэр Рэналд едва заметно поморщился. Существовало неписаное правило, в соответствии с которым, прежде чем открыть рот, подчиненный должен убедиться, что его начальнику сказать нечего.
– Сэр, может показаться странным, но мы действительно кое-что обнаружили, – начал инспектор. Кивком головы он указал на небольшую кучку предметов, которые с интересом рассматривал Вэлланс. – Однако они не дают почти никакой информации. За исключением...
– Можете вы сказать что-нибудь об этом человеке?
– Боюсь, что нет, сэр.
Вэлланс, всегда оживлявшийся в ночные часы, взглянул на Крофорда и согласно кивнул.
– Тогда позволю себе задать вам прежний вопрос. Кто этот человек? Что скажет помощник комиссара Скотланд-ярда?
– Мы уже заканчиваем проверку по нашей картотеке дактилоскопических данных, сэр Рэналд, – Вэлланс смотрел прямо в глаза министру. – Возможно, мы кое-что найдем. Кроме того, мы связались с Интерполом, но ответ оттуда придет не раньше, чем через три дня. Однако лично мне кажется, что это ничего нам не даст. По-моему, один тот факт, что они оставили его просто так, говорит о том, что, даже выяснив его личность, мы не продвинемся ни на дюйм.
– Я согласен с Вэллансом, – сказал Тэннер. – Независимо от того, получим мы какие-нибудь результаты или нет, дело останется на месте. Нет, сэр, несомненно, этот человек принадлежит к сравнительно новому типу международных террористов, с которыми нам часто приходится встречаться при различных диверсиях и подрывных актах. Это люди без биографии, часто белые выходцы из Южной Африки, движимые алчностью и завистью, или разного рода подонки из Америки – но все это предположения, так как эти люди появляются буквально ниоткуда. В отделе учета их так и называют – “люди ниоткуда”. Не слишком оригинально, но весьма точно. Я лишь хочу сказать, сэр, что время, затраченное на выяснение его личности, – это время, затраченное впустую, поскольку в каком-то смысле этот человек никогда не существовал.
– Однако это лишь ваши предположения, Тэннер, не так ли? – возразил сэр Рэналд и вскинул глаза, как бы показывая, что вовсе не хочет задеть Тэннера. – Профессиональные предположения, вы так привыкли работать. Я же приучен сперва изучить факты – тщательно, внимательно, беспристрастно – а уж потом делать выводы. Ну а вы... Бонд, – на мгновение на лице министра изобразилась гримаса неудовольствия, словно он находил это имя неприличным, – по крайней мере, вы видели террориста еще живым. Что вы можете о нем сказать?
– Почти ничего, сэр. Разве только, что он прекрасно владел искусством рукопашного боя, но этому можно научиться где угодно. Так что...
– А его речь? Что вы можете сказать о ней? Бонд был измотан до предела. В голове пульсировало, во рту стоял металлический привкус. Чудовищно ломило тело в тех местах, над которыми потрудился покойник. От сэндвича с ветчиной и чашки кофе, которые он успел перехватить в столовой, не осталось даже и воспоминании. Но будучи даже в таком состоянии, Бонд не стал бы отвечать в столь резком тоне, если бы у него не вызывало отвращения то превосходство, с которым держал себя этот политик в присутствии людей в двадцать раз более достойных, чем он.
– Он обращался ко мне по-английски, сэр, – сказал Бонд, стараясь скрыть свою неприязнь. – И на мой взгляд, без ошибок. Я, конечно, внимательно прислушивался, но у него не было ни русского, ни албанского, ни китайского акцента. К тому же в моем присутствии он не сказал и двадцати слов, которых, вероятно, недостаточно, чтобы делать какие-то определенные выводы.
На противоположном конце стола Вэллансом овладел легкий приступ кашля.
Но сэр Рэналд ничуть не смутился. Метнув взгляд в сторону Вэлланса, он вновь обратился к Бонду.
– Конечно, вы ведь там пробыли недолго? Вы ведь спешили. Примите мои поздравления по случаю удачного побега. Вероятно, идея остаться и бороться до конца за спасение вашего командира показалась вам до смешного старомодной, а может, просто не пришла вам в голову.
Заместитель министра внезапно отвернулся и уставился в пустой угол кабинета. Инспектор Крофорд, сидевший напротив Бонда, густо покраснел и шаркнул ногой.
– Мистер Бонд обнаружил незаурядное мужество и присутствие духа, – сказал он громко. – До сих пор мне не доводилось слышать, чтобы один человек без оружия мог справиться с четырьмя тренированными преступниками, причем, будучи накачанным наркотиком, который буквально через несколько минут лишил его дееспособности. Если бы мистеру Бонду не удалось бежать, план террористов сработал бы полностью. Теперь же они вынуждены менять тактику или даже вообще отказаться от операции.
– Возможно, – взмахнув рукой и изобразив на лице неудовольствие, сэр Рэналд обратился к заместителю. – Бушнелл, откройте, пожалуйста, окно. Когда курят сразу трое, дышать невозможно.
Пока заместитель возился с окном, Бонд, пряча усмешку, вспомнил, как читал где-то о том, что отвращение к табачному дыму является одним из самых ярких признаков психопатии, который, в частности, все отмечали в личности Гитлера.
Потирая руки, как человек, одержавший только что важную победу, сэр Рэналд энергично продолжал:
– Меня беспокоит вот еще какой вопрос. Похоже, дом сэра Майлза никак не охранялся. Что это – такой порядок или чья-то халатность?