— Простите, госпожа, вы кого-то звали?
Деянира обернулась. Мужчина средних лет, одежда из простой ткани, темная, с ярким поясом и яркой шляпой. Он почтительно поклонился ей.
— Я никого не звала, — холодно отозвалась Деянира. — Откуда у тебя подобные фантазии, милейший?
Она не ошиблась — это был чей-то слуга. И не чей-то, прибавила про себя девушка, а многочтимого господина Руфио Гампила. Это его цвета: черный и ядовито-красный. Всем известно, что Руфио Гампил держит в доме шестерых слуг — неслыханно! Ни у кого нет такого количества прислуги. И, по слухам, все эти лакеи, горничные и повара получают весьма высокую плату. Во всяком случае, живется им куда лучше, чем большинству мастеров в Гоэбихоне.
— Мне показалось, что вы назвали чье-то имя, госпожа, — проговорил слуга.
— Тебе почудилось, — фыркнула Деянира. — Впрочем, я сейчас занята обдумыванием нового узора. В таких случаях становишься рассеянной…
— Прошу меня извинить. — И слуга опять поклонился.
«Какая, однако, наглая демонстрация хороших манер», — подумала девушка. Она вздернула подбородок и высокомерно подняла брови.
«Что ж, когда-нибудь у меня будет служанка, и мне не придется ходить на рынок самой. И уж точно моя служанка не будет кланяться всем подряд и говорить чужим господам разные глупости. И вообще нахальничать не будет».
Деянира выбросила из головы мелкое происшествие и до конца дня была занята только мелкими насущными заботами: покупкой капусты, приготовлением ужина, работой с альбомом, куда девушка заносила свои новые идеи. И лишь перед сном она опять позволила себе погрузиться в раздумья о вещах, не имеющих прямого отношения к повседневности.
«Евтихий. Я влюблена в него. Можно потерять память, но сердце не обманешь: когда я произношу его имя, мне становится тепло. Я не вижу его лица, но… Да, я бы хотела его видеть. Можно даже не видеть, просто ощущать его близость…»
Она уселась в постели, подтянула колени к подбородку.
«Он жив. Он где-то живет, на этой же самой земле. Он рядом… И когда-нибудь я протяну руку в темноте и коснусь его щеки. Это будет самый теплый, самый лучший день в моей жизни».
Она отбросила волосы с лица.
«Я влюблена».
Деянира тихонько засмеялась. Влюблена в парня, о котором ухитрилась забыть!
Но как такое возможно?
Неожиданно ей стало холодно. КАК ТАКОЕ СТАЛО ВОЗМОЖНО? И что еще она забыла?
«Будем рассуждать логически, — сказала себе Деянира, пытаясь побороть растущий ужас. — Я не являюсь пупом земли, как ни обидно это признавать. Следовательно: если имело место некое… условно назовем это колдовством… Нет, не будем употреблять слово „колдовство“, даже условно, потому что это вопиюще ненаучный термин. Прибегнем к выражению „злая воля“. Итак, имела место злая воля. Чья-то. И направлена она была не столько на то, чтобы сделать меня несчастной, сколько… э… на что-то другое. Ну вот, все и прояснилось. Осталось только понять, на что, — и я у цели. Завтра схожу к господину Тиокану и попрошу у него книгу уставов. На свете нет ничего, что нельзя было бы распутать и разрешить при помощи устава. Любой подмастерье должен верить в это как в непреложную истину».
Своих товарищей по несчастью Евтихий увидел только на следующий день, когда всех троих привели в другую пещеру и там наконец избавили от повязок.
Их глазам предстало просторное помещение с низким потолком. Световых колодцев здесь не имелось; десятки ламп с разноцветными стеклами горели в нишах на стене. Яркие лучи — фиолетовые, желтые, красные, зеленые, — устремлялись к нишам в противоположной стене пещеры, где прямо из камня росли цветы. Приглядевшись, Евтихий понял, что некоторые из этих растений — живые, а другие — каменные.
— Мы считаем истинным не преобразование природы, но сотрудничество с ней, — объявил Дробитель. Он сопровождал всех троих пленников. — Смотрите на эти чудесные существа! Они образовались здесь за десятки лет вследствие особого распределения влаги, содержащей в себе растворенные минералы… Мы регулировали путь каждой капли — и добились наилучшего результата. Там, где человек или эльф искажал бы структуру породы с помощью острых железных инструментов, мы, гномы, творим чудеса при помощи терпения и умелого сотрудничества с самой сутью вещей. Правда, на создание шедевров нам требуется лет на двести больше, чем любому среднему мастеру… Да взять хотя бы Калимегдан!
Он вдруг осекся и ничего «брать» не стал. Молча подтолкнул ближайшего к нему пленника — Фихана — кулаком в поясницу.
— Шевелись! Кхачковяр приказал провести испытания здесь. Он считает, что созерцание красоты обостряет ощущения, и, как следствие, пытки в Цветочной Пещере будут для вас более мучительны, нежели в каком-либо неприглядном месте.