— Повтори пожалуйста, я плохо расслышала, — попросила Деянира нехорошим тоном. — Кажется, мне почудилось, будто я собираюсь за тебя замуж?
— А разве нет? — простодушно удивился Евтихий.
Деянира махнула рукой.
— Обсудим позднее… Может, ты и прав, бродяга. Ладно, попробую растолковать тебе еще раз. Касательно моих воспоминаний и последствий неслучившегося, разумеется, а не насчет брака и прочих таких дел. Ну, любви. Ты меня понимаешь.
Евтихий притянул к себе кувшин, кружку и налил киселя. Деянира была единственной хозяйкой в Гоэбихоне, которая варила кисель. Другим просто в голову не приходило, что та самая штука, которая крахмалит одежду, может быть еще и съедобной.
— Смотри… — начала Деянира.
Он застыл — кружка у губ, взгляд насторожен.
— Вот смотри, положим, с некоторых пор я отлично помню, что перехватила заказ у Синака Таваци… И это мне не приснилось, потому что я хоть сейчас могу перечислить кучу всяких подробностей: как я стерегла заказчика, для чего переоделась мужчиной и провела всю ночь за воротами, чтобы он уж никак не мог меня миновать; и как воспользовалась в работе редким синим цветом, хоть он и просил сделать одежды своих персонажей голубыми… Кстати, синий цвет его просто восхитил, так что он по доброй воле заплатил мне немного больше, покрыв все мои расходы на выход из города. Таваци потом подослали ко мне подмастерье, Тайнон Таваци его звали, младший сын младшего сына, редкостный негодник… Видишь, сколько деталей? Во сне такого не увидишь!
— И что этот Тайнон Таваци? — заинтересовался Евтихий.
Деянира махнула рукой.
— Для описания данной ситуации Тайнон Таваци не имеет никакого значения!
— И все-таки, — настаивал Евтихий, — что между вами произошло?
Деянира помолчала немного, поджимая губы, как заправская старая дева, а потом бесстрастно произнесла:
— Драка.
Евтихий вздрогнул:
— Что?
— Драка, — чуть повысив голос, повторила Деянира. — Мы подрались. Недалеко от дома гильдий. Он стал обзывать меня, кидаться разной пакостью, грязью даже. Я подошла и ударила его в глаз. Он вцепился мне в волосы, я — ему, мы… В общем, мы покатились по мостовой. Он ударился головой о камень, а я села на него сверху и, пока он был без сознания, навесила ему синяков. У меня наперсток оставался на пальце, так что…
Она пожала плечами, позволяя Евтихию закончить картину по собственному усмотрению.
— И что потом? — спросил Евтихий.
— Потом Тайнон ходил разукрашенный, и ему приходилось объяснять всем и каждому, кто лез с расспросами, что рожу ему разбила Деянира. Лично меня это вполне удовлетворило.
— Но ведь подобные разговоры могли повредить вам!
Деянира посмотрела на Евтихия как на ребенка:
— Чем же?
— Женщина обычно бьет мужчину только в том случае, если он — ее любовник…
Несколько мгновений Деянира молчала, а затем разразилась хохотом.
— Любовник! — повторила она, стукнув кулаком по стону. — Ну, насмешил. Какой из Тайнона любовник? Это подросток лет пятнадцати. Младший сын младшего сына. Говорят же тебе, я просто избила его за наглость. И мастерам Таваци пришлось заткнуться. А моя репутация в очередной раз взлетела до небес.
И прибавила мысленно: «Ну что, ты все еще хочешь на мне жениться?» Однако, к ее разочарованию, Евтихий заговорил совершенно о другом:
— И какое отношение эта история имеет к неправильным воспоминаниям? Что в ней неправильного — кроме публичной драки, конечно?
— Драка была правильная, — буркнула Деянира. — А странность заключается в том, что никаких мастеров Таваци на самом деле не существует. Ни Синака Таваци, ни Тайнона Таваци. Есть несколько человек с таким именем, но это — бедняки, настоящая рвань. Один, кажется, старьевщик и человек пять — в подмастерьях, но не в нашей гильдии, а в кожевенной, где нужна грубая сила… Я просто привела один пример, — добавила девушка. — Наиболее яркий. Если поразмыслить, то найдутся и другие. События и люди как будто не на своем месте. Я уже несколько дней над этим размышляю… А тут — ты.
— Вы рады мне? — спросил Евтихий.
Деянира неопределенно передернула плечами.
Это его не смутило. Он продолжал смотреть на нее, так тепло и спокойно, что Деянира вдруг сдалась.
— Я скучала по тебе, — призналась она. — Я не помнила ни твоего имени, ни лица, я и сейчас узнаю тебя с трудом. Но это действительно ты, и я действительно ждала тебя.