Разумеется, любое другое существо, будь то человек или тролль (не говоря уж об эльфе), помимо Николая Ивановича, в таком месте обитать просто не сможет.
В противоположность Николаю Ивановичу, Джурич Моран ценил самые простые радости мещанского уюта. В мире холостяков такие, как Моран, больше всего напоминают старую почтенную вдову. Неспособный создать нечто похожее у себя дома, Николай Иванович тем не менее с удовольствием пользовался чужим комфортом, если выпадала такая возможность. Он поставил коробку с пирожными на кружевную скатерть, а сам расположился на диване и погрузил ноги в теплые домашние тапочки. Тапочек у Морана имеюсь много, всех размеров, включая детские. И все — почти новые. Николай Иванович выбрал мягкие, похожие на игрушку. Аляповатая мордочка принадлежала не то собачке, не то мышонку.
Явился Моран, с деревянной подставкой под чайник в одной руке и горячим чайником — в другой.
— Помогите, — пропыхтел он.
Николай Иванович извлек из пальцев Морана подставку и положил ее на скатерть. Чайник бухнулся сверху, и сразу же комната наполнилась ароматом горячего можжевельника.
— Отменная штука, — Моран указал на подставку. — Купил тут по случаю у бабки с рук. Сразу и защита от повреждения скатерти, и ароматизатор помещения. У меня ведь, знаете, случаются довольно вонючие клиенты.
— От людей вообще смердит, — согласился Николай Иванович.
Моран покосился на него с подозрением.
— Не пытайтесь подольститься.
— И в мыслях не было, добрейший господин Джурич, — заверил его Николай Иванович. — Принесите, голубчик, чашки и блюдца под пирожные. Да и заварку нехудо бы подать.
— Тогда уж и ложки, — сказал Моран. — А? Или вы пальцами есть собираетесь?
— Может, у вас и салфетки в заводе?
— Завод — это такая дура с трубой, которая портит воздух и обнесена забором с колючей проволокой, чтобы рабы не разбежались, — сообщил Моран. — А у меня просто имеются салфетки.
— Уел, — сказал Николай Иванович.
Когда стол был накрыт, Моран уселся и налил себе чаю.
— Давайте же уедим эти пирожные, — провозгласил он. — Жаль, стол у меня круглый, иначе вы бы сразу поняли, что я сижу во главе стола.
— Да я это уже давно понял, — заверил его Николай Иванович. — Я ведь все-таки не варвар, как вы изволили выразиться, а преподаватель русского языка и литературы.
Моран скептически хмыкнул, но промолчал. Щенок занял боевой пост возле ног хозяина в надежде, что у того дрогнет рука, и какой-нибудь фрагмент пирожного упадет ему в пасть. Пока что, впрочем, чуда не случилось.
— Расскажите об Истинном мире, — попросил Николай Иванович.
Моран сунул пирожное в рот целиком.
— Истинный мир? — переспросил он и обтер крем с губы. — Для начала, там опасно. Весьма даже опасно.
Николай Иванович кивнул.
Морана это почему-то рассердило.
— Ну, и почему вы тут киваете, точно болванчик? Что такого забавного я сказал?
— Забавного — ничего, — ответил Николай Иванович задумчиво. — Мой жест был вызван, скорее, удовлетворением от услышанного.
— Вас удовлетворяет то обстоятельство, что в Истинном мире опасно?
— Да.
— Любите неприятности?
— А вы разве нет? — удивился Николай Иванович.
Моран предпринял попытку поковырять в зубах чайной ложкой, но после нескольких неудачных опытов отказался от этого намерения.
Наконец он сказал:
— Я — тролль. Ни один тролль не бежит от неприятностей. Напротив, в большинстве случаев мы сами их и вызываем. Добровольно.
— Это именно то, что я имел в виду, — подтвердил Николай Иванович.
Моран насупился.
— Намерены выставить меня дураком?
— До тех пор, пока вы сами этого не сделаете, я даже и пытаться не буду, — заверил его учитель.
— А я уже сделал?
— А сами вы как считаете?
Моран не ответил. Налил себе еще чаю и буркнул:
— Могли бы и поухаживать за хозяином. Расселись тут, как на именинах!