— Тут мне работы еще на пару дней, если не больше. Я сам не заметил, как озвучил это.
— Что прости?
— Ничего, просто устал. Ты что-то хотел? У нас тут просто чп.
— Что у вас произошло?
— Поджог, какие-то идиоты решили запугать лавочницу, а вместо этого сожгли ее заживо и вместе с ней еще пол улицы. Прости Ник, пока прогулок не будет несколько дней. Мне нужно помочь людям с травмами. И кстати, раз ты уж пришел. Присмотри, пожалуйста, хороший и недорогой постоялый двор. Мне нужно куда-то переехать, “Селедка” сильно пострадала, и может рухнуть в любой момент, жить тут опасно.
Уже ночью, закончив со всем пострадавшими, сидя на крыльце рядом с унылым Ремаем, который курил свою резную трубку из кости драка. Отдыхая от тяжёлого во всех смыслах дня, и ужиная, смотря на восходящую луну, я почувствовал, что окружающий мир обволакивает меня как бы принимая в свои объятья, так же мягко и так же непреодолимо, как прибывающий прилив затопляет камень на берегу. Его беды и несчастья становиться моими бедами. Его радость и любовь становится моим счастьем. Доев свой безумно вкусный ужин, и хлопнув его по плечу, я собирался пойти спать.
— Не грусти Ремай, ты хороший человек. Все у тебя в конце концов будет хорошо. Отремонтируешь ты свою рыбину.
Он хмыкнул в усы: — Дожился, Я прослужил капитаном столько лет, столько раз был на волосок на гибели, и наконец выйдя на покой, меня успокаивает пацан, который мне во внуки годиться.
— Все бывает в первый раз Ремай, все бывает в первый раз.
Придя в комнату, я рухнул без сил на кровать, прямо так, в обуви и одежде. Весь в копоти и грязи, за весь день мне некогда было даже умыться. А сейчас, просто уже не осталось сил, я провалился в сон без сновидений.
Проснувшись, первым делом попросил, чтобы мне согрели воды помыться. Лицо было грязное, волосы торчали в разные стороны и пахли гарью. Одежда, больше всего было похоже, как будто я там валялся в пепелище. Однозначно нужно покупать новую. Помывшись и позавтракав, я предупредил Ремая, что буду съезжать. Хотел ему заплатить за постой, но он напрочь отказался принимать оплату. Пришлось, смеясь и шутливо ругаясь, впихивать ему монеты, вы когда-нибудь видели, как ребенок борется с взрослым пузатым дядькой за деньги, причем не забирая, а наоборот пихая их друг другу.
Попрощавшись с ним и улыбаясь жизни, я пошел искать Ника.
Я чувствовал, как колесо судьбы совершило свой очередной оборот, из бесчисленных вращений. Задавив тех, кто оказался недостаточно расторопным, или везучим, чтобы вовремя отойти и не быть раздавленным. Горюя об ушедших, и радуясь тому, что оказался в числе везунчиков. Жизнь продолжалась, городской магистрат прислал рабочих. И теперь они копошась как муравьи, растаскивали обугленные кучи мусора, бывшие всего недавно чьим то жилищем, освобождали пространство, чтобы на их месте возвести новые дома. Чтобы начать все сначала.
Николас, как обычно, был на своем месте, на площади возле ворот. Я заметил, он вообще не особо любил в свободное время куда-то ходить. Или был у себя в трущобах, или пытался заработать, помогая людям найти выгодные цены. Как-то я спросил у него, почему он не гуляет сам, он просто и лаконично ответил, что уже нагулялся. Купив нам по уже полюбившемуся хрустящему кренделю, окликнул моего единственного знакомого, ставшего другом в этом огромном городе, уже ставшего мне домом. Ник увидев меня, расплылся в своей необъятной улыбке, от уха до уха. Поблагодарив меня, взял сдобу и с аппетитом поедая спросил.
— Ну что, все в порядке?
— Да, все хорошо. Ты нашел куда мне можно заселиться? Я тряхнул плечом, поправляя сумки со своими вещами.
— Да, хорошая таверна как ты просил. Стоит так же как в “селедке”, но она очень хорошая, вот увидишь. И недалеко от среднего города.
Таверна “Теплый очаг”, куда меня привел Ник, действительно была недалеко от среднего города. Находившаяся в небольшом тихом закутке, возле внутренней стены, отделявший средний город от остального мира. Сам район был куда чище и респектабельней, чем тот где располагалась “Cеледка” Ремая. Тут не было никаких куч мусора посреди улицы, толп народу идущих в порт и назад и вездесущих нищих. Все-таки, тут уже жил средний класс и ремесленники. Неподалеку находились казармы стражи, они давали уверенность, что хотя бы тут никто не будет поджигать лавки, требуя мзду за спокойствие, ну кроме самой стражи конечно. Самое здание таверны, было так же трехэтажное, но ухоженное и чистое, даже белые занавески висели на окнах. На пороге “Очага” стояла чуть полноватая женщина, в сером шерстяном платье, надев на него передник и подвязанным платком на голову, на вид ей перевалило за пятьдесят. Женщина увидев нас вышла в зал, захлопнув дверь за собой. Она сверлила взглядом Николаса. Он едва доходил ей до плеча и смотрел на нее, как прихвостень на своего вожака. Она воздела руки кверху, затем уронила их, хлопнув себя по ляжкам и уперев кулаки в бока.