Выбрать главу

Взгляд ее больших, темных, печальных глаз настойчиво следил за мужчиной за рулем.

Ее существование в видимой форме длилось не более двух секунд. Столько времени человеку требуется как раз для одного вздоха. А затем она померкла и растаяла в воздухе.

Никто из мужчин не видел ее.

Тони еще раз безуспешно попытался поймать назойливого мотылька, когда он, коснувшись его щеки нежными крылышками, вылетал из окошка обратно в ночь.

7

Было примерно половина пятого, и Грейс уже устала так, что едва шевелилась. Ей стоило неимоверных усилий сосредоточиться на деле, которое слушалось последним в этот день. Зал суда перегрелся, словно неисправный двигатель. Было нестерпимо душно, пахло пылью и потом. Люминесцентные светильники под потолком над ее головой были такими яркими, что можно было ослепнуть. Подобное сочетание жары и потоков световой энергии с потолка успешно воздействовало на нервную систему судьи и усугубляло головную боль.

– Моя бабуля померла, понятно, и я не смог пойти в школу и…

– Минуточку, мистер Боулан. Мне не очень понятно, как смерть вашей бабушки и невозможность присутствовать на занятиях в школе связаны с угоном вами чужого автомобиля, – сухо прервала Грейс разглагольствования шестнадцатилетнего парня, который стоял перед ней.

Боулан был крупный юноша около шести футов роста и весил не менее двухсот фунтов. Даже сверху, с судейского возвышения, он казался здоровенным детиной. На нем была белая футболка на несколько размеров больше, чем надо, будто снятая с какого-то великана, с изображением некой адской рок-группы на груди, мешковатые джинсы и незашнурованные кеды. Светлые сальные волосы падали на плечи.

«Моя бабушка умерла» – было равнозначно другой распространенной отговорке – «собака съела мое домашнее задание». Грейс слышала подобные объяснения столько раз за три года своего пребывания в судейском кресле, что на нее никакого действия они не оказывали.

После ее сурового замечания парень нервно облизал пересохшие губы и незаметно толкнул в бок стоящую рядом с ним адвокатшу – молодую чернокожую женщину по имени Гелия Шиспет.

– Роббер был очень привязан к своей бабушке, – начала было мисс Шиспет.

Грейс покачала головой.

– Я хочу услышать это от него самого. Мистер Боулан? Потрудитесь объяснить, какое отношение имеет кончина вашей бабушки к прогулу уроков в школе, а также почему прискорбное событие, случившееся в вашей семье, побудило вас украсть автомобиль?

Прежде чем заговорить, малый долго жевал нижнюю губу.

– Ну, в общем, бабуля возила меня куда надо было, а когда она померла, то ее больше не стало, а мне надо было в школу. Понятно?

Пауза, в течение которой Грейс искала логику в высказываниях парня, длилась всего несколько секунд. Логики она не обнаружила.

– Поправьте меня, если я ошибаюсь, мистер Боулан. Разве вы не совершили кражу ночью в субботу? Я не знала, что занятия в школе бывают и в такое время.

– Там были танцы, – простодушно сообщил парень.

Адвокатша чуть не застонала, услыхав его объяснение.

– Это была машина его отчима, ваша честь, – раздался из зала женский голос. – Она не была украдена в прямом смысле. Он только забыл спросить разрешения, прежде чем взял ее. Это привело его отчима в бешенство, и он вызвал полицию. Ему не следовало так поступать.

Грейс скользнула взглядом мимо парня и увидела привставшую со своего места за барьером женщину. Крепко сбитая, крашеная блондинка лет тридцати пяти с цветущим румянцем на щеках. Черные брюки из полиэстера и кофточка с розовыми цветочками явно были ей малы. Верхние пуговички расстегнулись чуть ли не до пупка, что позволяло любоваться ее белым бюстгальтером. Даже на расстоянии было заметно, что ее глаза припухли и налились кровью.

Что было тому причиной? Она плакала из-за своего сына? Грейс на мгновение заинтересовалась этим, но тут же одернула себя. Мало ли отчего могут у женщины покраснеть глаза – от аллергии, от насморка, от большого количества выпитого накануне пива.

– Вы его мать? – Об этом можно было бы и не спрашивать – сходство между ними было безусловным.

– Да, мэм. – Женщина откликнулась так тихо, что Грейс пришлось напрячь слух. – Он хороший мальчик, ваша честь. Ему не стоило брать машину, не спросив у Говарда. Говард – это мой муж… Но ведь это нельзя назвать кражей, правда?

Грейс непонятно почему вдруг ощутила совсем неуместную симпатию к этой женщине, но ничем не проявила ее.

– У него уже были приводы? – излишне резко обратилась она к Гордону Пруиту, адвокату потерпевшей стороны.

– Один раз Боулан сидел за ограбление магазина, ваша честь. И он злостный прогульщик. Девять дней пропустил только в этом семестре.

Занятия в школе начались всего лишь месяц назад. Количество прогулов, оглашенное адвокатом, впечатляло.

– Украденная им машина действительно принадлежала его отчиму? – уточнила она.

– Да, ваша честь.

– Это не была кража, ваша честь. Говард позволял иногда ему прокатиться. Он просто обозлился на этот раз. – Голос у матери был умоляющим. Она буквально сверлила судью глазами в надежде встретить сочувственный взгляд. – Робби хороший мальчик. Он просто иногда поступает, не подумав…

Обычно родителям не дозволялось выступать подобным образом на судебных заседаниях, когда дело вела Грейс. Она вела судебный корабль твердой рукой и этим гордилась. Но, будучи сама потерпевшей поражение матерью, она неожиданно почувствовала в некотором смысле родство с этой женщиной. Им обеим приходилось теперь полагаться только на милость божью.

Эта мысль была неприятна, и Грейс, как только она появилась, тут же решительно прогнала ее прочь. Джессику никак нельзя было сравнивать с этим мальчишкой.

И все же…

Грейс подавила вздох.

– Ладно. – Она смерила юного правонарушителя уничтожающим взглядом. – Пользование автомобилем без разрешения ее владельца квалифицируется как воровство, мистер Боулан, даже если хозяин машины ваш отчим. Я хочу, чтобы это было ясно обеим сторонам. Однако я собираюсь предоставить вам еще один шанс. Только один, и он будет для вас последним. Причем при соблюдении следующих условий: вы будете посещать школу каждый день – и в дождь, и в солнце, и в морозы. И впредь вы обязываетесь не доставлять обществу хлопот. Еще одна-единственная кража из магазина, угон автомобиля и тому подобное, и вас поместят в специальное учреждение до достижения вами восемнадцатилетия. Надеюсь, мы поняли друг друга?

– Да-да, – малый охотно закивал. Явно у него гора свалилась с плеч. – О да, мэм… ваша честь.

– Социальный работник будет заходить в школу каждую неделю, проверять вашу посещаемость и о каждом прогуле занятий докладывать мне. Если мы еще раз встретимся в зале суда, мистер Боулан, то обещаю, что я вам очень не понравлюсь.

Этой угрозой Грейс пользовалась довольно часто. Каждый раз, когда она ее произносила, ей представлялся некий самоуверенный остроумец, повторно судимый ею, небрежно кидающий фразочку: «Да, теперь вы мне очень не нравитесь», но пока такого не случалось.

– Да, мэм, да, конечно, – затараторил Боулан и расплылся в ухмылке.

Грейс закусила губу, подумывая уже, что дала маху. Она посмотрела на мать парня, увидела, что из ее глаз текут слезы, которые женщина утирала тыльной стороной обеих рук.

– Спасибо, ваша честь.

Их взгляды на какой-то момент встретились. «Неужто мы стали в какой-то мере сообщниками?» – подумала Грейс, презирая себя. Ради мнимой материнской солидарности она спасла ее наглого непутевого сынка от скорее всего вполне заслуженного наказания.

Грейс не решалась признаться, что, осчастливив эту женщину, она доставила и себе маленькую радость. Однако она слишком устала, чтобы анализировать свои поступки.