Царь уже ждет меня, я едва ли не кожей ощущаю это. Прохожу несколько шагов и нетерпеливо преклоняюсь.
— Встань, сладкая. Иди ко мне.
Мое сердце начинает биться чаще и как-то неправильно, кажется, оно вообще хочет выскочить наружу. Меня просто завораживает его мягкий голос. Сажусь с ним рядом, почти дрожа от нетерпения.
— Почему ты всегда улыбаешься, когда встаешь на колени? Разве для тебя, рожденной свободной, это не унизительно?
«Унизительно? Может быть, перед кем-то кроме тебя. Ну, еще и шифу традиционно кланяются все ученики до и после занятия».
Пытаюсь объяснить ход своих мыслей царю, ведь я и так принадлежу ему, и мне не трудно лишний раз показать это. Кажется, повелитель остается доволен моими словами. Он едва заметно улыбается и произносит:
— Хочу дать имя тебе. Виалль — ивовая ветвь, потому что, как и ты, гнется она, но ничто не может сломать ее.
Виалль… Красиво, намного лучше моего имени, которое мне никогда не нравилось. Когда вернусь, точно оставлю его себе! Нет, ну серьезно, кто в здравом уме может назвать дочь Виолеттой? В самом-то деле, что за прозвище такое для русской девочки, у которой в родне все исключительно со славянскими именами и фамилиями⁈ Среди Богданов, Владимиров, Светлан и Надежд, я торчала как белая ворона по кличке Виолетта.
Я много раз спрашивала родителей, почему меня так назвали. Но они, похоже, забывали, что отвечали в предыдущие разы, поэтому у меня накопилось много версий происхождения ненавистного имени. Сначала мне сказали, будто это в честь какой-то прапрабабушки, на которую я якобы похожа. Затем мама заявила, что так звали главную героиню из ее любимого сериала. И только потом, много лет спустя я случайно узнала, что нарекли меня так из-за творожного сыра под маркой «Виолетта», который моя родительница в огромных количествах поглощала во время беременности.
Не удивительно, что имя это я ненавидела всей душой. Всем представлялась исключительно как Ви, а в детстве даже могла накинуться с кулаками на того, кто произносил запрещенное слово целиком. К счастью, окружающие быстро запомнили, как ко мне обращаться, и вскоре даже учителя в школе звали меня по сокращенному варианту.
Я давно подумывала официально сменить имя, как только получу сертификат зрелости, но из-за того, что все прошло в такой спешке, просто не успела это сделать. Зато вот теперь повелитель назвал меня Виалль, словно умел читать мысли и предложил мне то, что я так хотела.
Наконец, царь притягивает меня к себе и целует, я таю, плавлюсь, как воск, я так невыносимо долго — весь день — ждала этого. Он забывает и о накрытом столике, и о своих танцовщицах, и о музыкантах, только взмахом руки отсылает всех прочь. Повелитель берет меня прямо там, среди разбросанных шелковых подушек, и я рада, что не пришлось идти по длинному коридору в опочивальню, которая так далеко, словно находится в другой вселенной.
И сладкий вязкий соус из меда и сливок на моем теле и его пальцах… Я уже никогда не смогу спокойно есть сладости, воспоминание об этом разе будет преследовать меня вечно.
Глава 16
Ивовая ветвь
Когда из глины и воды творец меня лепил,
Я пламенем любви к тебе уже охвачен был.
О, если б мне досталась нить, связующая нас,
Разорванное на куски, я б это сердце сшил!
Хотя и милости твоей я начисто лишен,
Я знаю: чистотой любви тебе я буду мил.
Когда всему живому смерть предначертал творец,
Мне от жестокости твоей он умереть судил.
Не склонен к радости Джами — в тот изначальный час
На горе, крови и слезах мой прах замешан был.
Джами Абдурахман.
Фатих:
Повелитель пробудился от полузабытого ощущения тепла и покоя. Он уже и вспомнить не мог, когда последний раз просыпался вот так — с предвкушением чего-то радостного и светлого. Он слегка отодвигается, чтобы взглянуть на девушку, прильнувшую к его боку. Нежный рот чуть приоткрыт, пушистые ресницы едва заметно подрагивают во сне, длинные волосы слегка растрепались. И что-то в ней есть такое, от чего царь не может отвести глаз, смотрит и смотрит, пытаясь навсегда сохранить в памяти этот миг.