Смерть друга — Джона Д. Макдональда — популярного автора в жанре детектива и мистики, побудила Воннегута написать письмо его вдове, в котором он заметил: «Как жаль, что лишь немногие знают: мы с Джоном принадлежим к непризнанной школе литературного мастерства, уходящей корнями в золотой век журналов, когда такие имена, как Нокс Берджер, Кен Литтауэр и Макс Уилкинсон были для нас сродни заклинаниям».
То же самое можно сказать сегодня про имя Курт Воннегут.
Раздел 1.
ВОЙНА
© Перевод. А. Комаринец, 2021
Очевидным мостиком между Воннегутом-романистом и Воннегутом — автором рассказов выступает тема войны. Четвертый его роман «Бойня номер пять» и по сей день остается самым известным произведением, определяющим его творчество. В этом романе, как и во многих рассказах о войне, Воннегут избегает реалистичных описаний сражений. Когда автор подвергает солдат испытаниям, это происходит либо в фантастических обстоятельствах, как, например, в литературной смертельной игре, которая ведется в рассказе «Вся королевская конница», либо в явно галлюцинаторных боях в «Великом дне».
«Меня глубоко занимают войны, можно даже сказать — я фанат войны» — признавался этот ярый пацифист в интервью Генри Джеймсу Каргасу и в телефонном интервью 1988 г. Джону Киджену (запись этого телефонного интервью хранится в Библиотеке имени Лилли). «Мне интересны тактика, стратегия и тому подобное». Воннегут возводил свой интерес к чему-то более глубинному, чем его собственные переживания на фронте и в лагере во время Второй мировой войны. «Думается, это нехороший интерес и, возможно, он как-то связан с шахматами. Я играл в шахматы всю свою жизнь, и в этой игре тоже есть разные стратегии и тактики». Конечно, игру в шахматы вряд ли можно назвать удачным материалом для массовой литературы, но когда шахматы становятся литературным приемом, метафорой войны, получается уже далеко не скучный и не тривиальный результат.
«О чем мы говорим, когда говорим о войне?» Начиная карьеру писателя в двадцать четыре года, Курт Воннегут точно знал: для того, чтобы повествование обрело смысл, оно должно быть не о пушках, бомбах или взрывах. Об этом писала уйма других авторов, и он боялся, что подобные произведения только подстегнут молодежь к новым войнам, поскольку сражения всегда притягивают молодых. Ему самому не довелось принять участие в боевых действиях, поскольку его взвод пехотной разведки заблудился среди линий фронтов и был захвачен в плен в ходе Арденнского контрнаступления немцев в конце 1944 года. Для него война закончилась. На протяжении пяти месяцев он старался выжить в лагере для военнопленных в Дрездене, а после капитуляции Германии — еще несколько дней среди голодающих беженцев. Как известно каждому начинающему писателю, читавшему Хемингуэя (а они все его читали), «писать следует о том, что знаешь». Так Курт и поступал. Проблема была в том, что никто не хотел этого читать.
В июне 1946 года он отправил статью о пережитом в «Америкэн меркьюри» и получил отказ. Спустя год он отправил туда рассказ. Предположив, что редактор Чарльз Энгофф оценит его чуть выше, если рассказ будет написан на фактическом материале, Воннегут в сопроводительном письме упомянул, что «описываемые события действительно имели место в Дрездене». Воннегут утверждал, что хотя рассказ «Больше жизни!» выглядит как художественное повествование со всеми положенными литературными приемами, каждое слово в нем — правда. Возможно, в этом и заключалась проблема, потому что Энгофф рассказ отверг. Рассказ «Больше жизни!», наряду с другими рассказами о Второй мировой войне и ранним эссе Курта о бомбежке Дрездена «И будет гул по всей земле» увидел свет только в 2008 году. Это случилось через год после смерти писателя, когда его сын Марк помогал составлять посмертный сборник «Армагеддон в ретроспективе и другие новые и неопубликованные произведения о войне и мире». К тому времени точка зрения автора на войну и в особенности его уникальный подход к ее изображению помогли Америке переосмыслить события Второй мировой войны и других войн второй половины XX века.
А в 1946–1947 годах Курту нужно было кормить семью. Когда писался «Больше жизни!», Марк был еще в пеленках, а вслед за ним последовали еще пятеро детей: две дочери, рожденные в браке с женой Джейн, и трое племянников, которых они с Джейн взяли на воспитание после смерти их родителей.
В первом военном рассказе Воннегута сражение разворачивалось не на поле боя, а на шахматной доске, и американцы (включая женщин и детей) сталкивались в нем не с немцами, а с вероятностью попасть в плен к некоему азиатскому военачальнику — отсылка к Корейской войне, начавшейся в июне 1950 года. Рассказ «Вся королевская конница» вышел в «Кольерз» 10 февраля 1951 года, и эта дата говорит нам о том, что ветеран Второй мировой опередил свое время — во всяком случае в вопросах войны. В отличие от предыдущего конфликта, когда на волне возмущения нападением Японии на Пирл-Харбор у американского правительства не возникло проблем с мобилизацией в армию, происходящее на Корейском полуострове не вызвало должного отклика у американцев. Существовало две Кореи: Северная и Южная. Одну поддерживали Советский Союз и Китай, другую — не столько Соединенные Штаты, сколько Организация Объединенных Наций, что в случае Южной Кореи рассматривалось не как военная помощь, а как «полицейская акция». Особенно тревожил тот факт, что Советы располагали авиацией дальнего действия, а следовательно, могли нанести удар по материковой части Соединенных Штатов. И не только традиционными бомбами, но и ядерными ракетами. США и СССР не вели между собой боевых действий, однако к этому моменту уже начиналась не менее зловещая холодная война.