«Ива с дубом, мечтая, росли у пруда…»
Ива с дубом, мечтая, росли у пруда…
Дуб тянулся все к небу прекрасному,
Где веселые звезды под вечер всегда
Зажигались светить миру страстному.
Ива вниз наклонялась к зеркальным струям,
К тем струям, что светила несметные
Отражали в себе по осенним ночам
Да журчали сказанья приветные.
Не дорос дуб до тверди небес голубой,
Ива ветки зеленые выгнула
И коснулась воды, и омылась водой,
А горящих светил не достигнула.
Август 1882
В ДИЛИЖАНСЕ
Под вечер улицею грязной
Плетется тряский дилижанс.
Я еду… В слухе неотвязно
Звенит затверженный романс.
Я тихо грежу и украдкой
Дремлю, забившись в уголок;
И так мне радостно, так сладко,
Так я мечтой от всех далек!
И снится мне: сверкает зала,
Вкруг молодежь, а я уж сед.
Шипит вино в стекле бокала,
И шлю я юношам привет.
Они речам моим внимают,
Они растроганы до слез,
И седину мою венчают
Гирляндой девственною роз!
Исчезли грезы… Блещет город
Рядами тусклых фонарей…
Я одинок. Я снова молод
И еду в круг моих друзей!
6 декабря 1882
«В неприглядных стенах заключен я давно…»
В неприглядных стенах заключен я давно;
Яркий месяц глядит безучастно в окно,
И решетка окна полосатым пятном,
Словно призрак, легла на полу земляном.
За стеною моей заключенный сосед
Всё о волюшке вольной поет много лет,
А в полночь с мостовой, безрассветна как мрак,
Мне доносится песнь запоздалых гуляк;
О неволе та песнь, о неволе крутой,
Что раскинулась вширь за тюремной стеной.
Я сижу и грущу. Вкруг тоскующий вид,
Яркий месяц в окно безучастно глядит;
И решетка окна полосатым пятном
Точно призрак легла на полу земляном.
Декабрь 1882
«У поэта два царства: одно из лучей…»
У поэта два царства: одно из лучей
Ярко блещет – лазурное, ясное;
А другое безмесячной ночи темней,
Как глухая темница ненастное.
В темном царстве влачится ряд пасмурных
дней,
А в лазурном – мгновенье прекрасное.
1882
«Безымянные стремленья…»
Безымянные стремленья,
Безотчетные порывы,
Молодого вдохновенья
И приливы и отливы…
Где конец ваш, где начало?
И откуда ваша сила?
Не змеиное ли жало
Вас отравой напоило?
Не волна ль седая моря
В вас бушует бесконечно?
Нет! Вы – плач чужого горя,
Эхо немощи сердечной…
1882
ТОСТ
Друзья! Я тост провозглашаю
За тех, кто смелою душой
Служил измученному краю
И шел за правду смело в бой!
Кому не чужды были муки
Осиротелых горемык,
Кто креп в борьбе, яснел в науке,
Кто был и в бедности – велик!
За все грядущее, святое,
Чья не прошла еще пора,
Но чье забьется ретивое
Для правды, мира и добра!..
1882, 1905
«Мы при свечах болтали долго…»
Мы при свечах болтали долго
О том, что мир порабощен
Кошмаром мелочного торга,
Что чудных снов не видит он.
О том, что тернием повита
Святая правда наших дней;
О том, что светлое разбито
Напором бешеных страстей.
Но на прощанье мы сказали
Друг другу: будет время, свет
Блеснет, пройдут года печали,
Борцов исполнится завет!
И весь растроганный мечтами,
Я тихо вышел на крыльцо.
Пахнул холодными волнами
Осенний ветер мне в лицо.
Дремала улица безгласно,
На небе не было огней,
Но было мне тепло и ясно:
Я солнце нес в душе своей!..
6 мая 1883
ЧУЖОЙ ПРАЗДНИК
Видишь, сыплют цветы, зажигают огни,
Но мне чужд этот праздник нарядный,
И на шумные дни, на безумные дни
Я взираю с тоской безотрадной.
Слышишь, клики слились с беспрерывной
пальбой,-
То салютуют счастью чужому.
Праздник весел. Толпа вслед бежит за толпой
Подивиться и блеску и грому.
Пусть ликует, кто может беспечно теперь
Ликовать! Я печален не в меру.
И отчаянье, этот прожорливый зверь,
В сердце смяло восторги и веру.
Молча я прохожу меж цветов и огней,
На другие красоты смотрю я.
На картины, что ночи осенней темней,-
Там, где бедность ютится, горюя.
Там, где плач, где борьба, где погубленных сил,
Как на небе звезд ярких, не счесть нам;
Где так много души и так много могил,
Где нет места молитвам и песням.
Я мечтаю – безумны и страстны мечты.
Мнится, если б порвалися разом
Этих пышных гирлянд расписные цветы
И огни, что сверкают алмазом,
Вдруг померкли б, и музыки звучной волна
На полноте свой гимн перервала,
И толпа, отомщеньем безумно пьяна,
Новый праздник мгновенно создала,-
О, тогда бы огнем загорелась душа,
Смолкли б в сердце моем укоризны,
И, навстречу свободному клику спеша,
Стал бы праздновать праздник отчизны!..
28 июля 1883
«Печальный румянец заката…»
Печальный румянец заката
Глядит сквозь кудрявые ели.
Душа моя грустью объята,-
В ней звуки любви отзвенели.
В ней тихо, так тихо-могильно,
Что сердце в безмолвии страждет,-
Так сильно, мучительно сильно
И песен и слез оно жаждет.
Август 1883
«Столица бредила в чаду своей тоски…»
Столица бредила в чаду своей тоски,
Гонясь за куплей и продажей.
Общественных карет болтливые звонки
Мешались с лязгом экипажей.
Движенью пестрому не виделось конца.
Ночные сумерки сползали,
И газовых рожков блестящие сердца
В зеркальных окнах трепетали.
Я шел рассеянно: аккорды суеты
Мой робкий слух не волновали,
И жадно мчались вдаль заветные мечты
На крыльях сумрачной печали.
Я видел серебро сверкающих озер,
Сережки вербы опушённой,
И серых деревень заплаканный простор,
И в бледной дали лес зеленый.
И веяло в лицо мне запахом полей,
Смущало сердце вдохновенье,
И ангел родины незлобивой моей
Мне в душу слал благословенье.
Октябрь 1884
МАЙ
Бледный вечер весны и задумчив и тих,
Зарумянен вечерней зарею,
Грустно в окна глядит; и слагается стих,
И теснится мечта за мечтою.
Что-то грустно душе, что-то сердцу больней,
Иль взгрустнулося мне о бывалом?
Это май-баловник, это май-чародей
Веет свежим своим опахалом.
Там, за душной чертою столичных громад,
На степях светозарной природы,