И Ряшенцев подозрителен тоже. Аркадий Михайлович нисколько не кривил душой, когда говорил, что Антон Федорович — замечательный актер. Спектакль в салоне тот сыграл на редкость убедительно.
А может, эти двое сами причастны к похищению Карины Грибановой? Но тогда зачем им доморощенный детектив? Или его хотят использовать для каких-то непонятных пока целей?
Этого только не хватало — оказаться между молотом чиновника и наковальней бизнесмена! Нужно отказаться от расследования, как-то выкрутиться, придумав убедительную отговорку. Да, надо! Однако Виктор Эдуардович из рук не выпустит. А это еще те руки… Кто такой психолог Казик по сравнению с крупным чиновником? Мелкая рыбешка в поварешке. Выплеснет в унитаз — следов не останется.
Аркадий Михайлович ощутил болезненный спазм в желудке, поморщился и отправился на кухню. Отрезал кусок колбасы, прожевал, и желудок мгновенно расслабился.
А вот и нет! Не дождётесь! Не в первый раз выкручиваться, выкрутимся и на сей раз!
Следующий колбасный кружок юркнул в рот, и сердце успокоилось. И голова просветлела.
Господин Лагутин затеял какую-то игру с господином Грибановым и решил, что господин Казик будет мальчиком на подтанцовках? Или мальчиком для битья? Как бы не так!
Аркадий Михайлович ничего не наврал Виктору Эдуардовичу про салон и его обитателей, однако же совсем искренним тоже не был.
Софочка всегда пеняет, что брат упускает мелочи, но тут он не упустил. В задушевной беседе о том, кому Маргарита Викторовна и Вениамин могли поведать про намечающийся визит Лидии Сергеевны Грибановой, оба на несколько секунд задумались, потом Феклистов ресницами захлопал, а Еланцева, напротив, реснички опустила и глазки на друга своего скосила. Вениамин тут же замер, а Маргарита Викторовна поспешно заверила, что никому никто из них ничего не говорил.
Казик тогда сразу заподозрил, что дружная парочка малость темнит. Вот только зачем? Может, конечно, за всем этим стоит сущая ерунда, к примеру, какой-нибудь давней знакомой походя сказали и теперь опасаются, как бы у этой самой знакомой неприятности не случились. А может, тут что-то серьезное…
Но вот Виктора Эдуардовича информировать пока на сей счет не за чем. И вообще информировать его о чём-то надо осторожно. Пусть пока думает, будто Казик со своим поручением справляется ни шатко ни валко. Посмотрим на его реакцию. Всё равно как-то должен реагировать, вот тогда и постараемся понять, зачем господину Лагутину понадобился доморощенный детектив.
В любом случае и в модный салон, и в чиновничий кабинет дорожка протоптана. Но вот как её протоптать к Грибанову?
Аркадий Михайлович вынул из папки журнал, развернул его на нужных страницах, прочитал статью и с особым внимание принялся разглядывать фотографии.
…Сестра конечно же обнаружила подъеденную колбасу, исчезнувшую из кастрюли котлету, излишне сократившийся в размере батон хлеба, заметно опустевшую баночку с джемом — и устроила нагоняй. Аркадий Михайлович смиренно слушал, традиционно каялся, привычно врал, обещая больше никогда и ни за что, отчего Софья Михайловна негодовала с особой неистовостью и… безнадёжностью.
Очередная "разборка" грозила затянуться надолго, но страстный диалог на тему вечной проблемы оборвал телефонный звонок. Точнее, звук птичьей трели, который издавал телефон, запараллеленный с квартирой-офисом, расположенной этажом ниже.
— Это ко мне! По делу! — обрадовался Казик и, шустро выскочив в прихожую, схватил трубку.
Обрадовался он напрасно, потому как мужчина на другом конце провода не просто просил встречи с психологом, но настаивал, чтобы встреча эта произошла незамедлительно. К столь поспешному визиту клиента Аркадий Михайлович не был готов. Более того, он сегодня уже изрядно устал от общения, он перенапрягся в битве с сестрой, его мозги вообще были повернуты совершенно в иную сторону, ему никак не хотелось погружаться в чужие переживания — он жаждал отдыха и покоя. Но мужчина настаивал тихим, мягким, почти задушевным голосом, который, однако, не оставлял иллюзий, что от обладателя этого голоса удастся отвертеться.
— Ну, хорошо, — сдался Казик, положил трубку и уныло уставился на сестру.
Ему очень хотелось сочувствия, но… увы.
— На ужин будешь есть овощную запеканку и творог, — мстительно пообещала Софья Михайловна.
"Интересно, в кабинете ещё осталось печенье или я его доел?" — тревожно подумал Аркадий Михайлович.