Пока получалось криво. По крайней мере к Карине Грибановой это никак не пришивалось.
— Вы не говорили Ольховниковой, что к вам собираются Грибановы?
— А зачем? — удивилась Рита.
— Чтобы уколоть, — вновь хмыкнул Вадим. — Всё-таки сильно солидные клиенты.
— Нет, не говорила. — Она явно поняла подтекст и посмотрела с укором. — Во-первых, я тогда не знала об этом визите. А во-вторых, у нас и другие солидные клиенты есть. И вообще, никогда не поверю, что Клавдия из чувства мести ко мне и Вене могла бы похитить девочку. Причем такую, как дочь Грибанова. Она ведь не сумасшедшая.
Где-то в недрах сумки заиграла музыка. Рита вытащила телефон, прижала к уху и через пару секунд свела к переносице брови:
— Жанна, передай ему, что я скоро буду. — Потом отняла от уха трубку, но брови в первоначальное положение не привела. — Извините, мне надо срочно вернуться в салон.
Вообще-то Борисевич планировал подать сигнал дежурившему неподалеку Андрею Попову, чтобы он зашел в салон и потребовал директора. Появление человека, уже виденного во главе группы сотрудников службы безопасности Грибанова, должно было внести некоторую панику и немедленное желание вызвать Еланцеву. Однако никакого сигнала он не подавал — кто-то опередил.
— Явился какой-то полицейский капитан. Срочно вызывает меня.
— Что ему надо? — напрягся Вадим.
— Понятия не имею. Официант! — крикнула Рита. — Принесите счёт!
Она вытащила кошелек, но Казик шустро перехватил ее руку:
— Я вас умоляю! Это я здесь объедался пирожными. И вообще, я какой-никакой, но всё же мужчина.
— Конечно, мужчина! — поспешно согласилась Еланцева и почти бегом понеслась из зала.
— А мы с вами еще пообщаемся, — не то спросил, не то констатировал Аркадий Михайлович, одарив Борисевича любезной улыбкой. — Вы ведь не возражаете?
— Отнюдь, — отправил ответную улыбку Вадим. — Только выйду на минуту. Сами понимаете…
Он зашел в туалет, убедился, что место интимных надобностей никем не востребовано, и набрал номер Попова.
— К нашей директрисе явился полицейский. Проверь, что там такое.
— Заметил, проверю, — отозвался заместитель.
Борисевич открыл кран с холодной водой, ополоснул лицо, тщательно вытер его бумажным полотенцем, почувствовав, как к коже прилила кровь, а вместе с ней бодрость.
"Первый тайм мы уже отыграли…" — вспомнились слова старой песни. Теперь наступает второй и, скорее всего, более сложный.
На столе перед Казиком стояли две новые чашечки кофе и тарелка с двумя пирожными.
— Я позволил себе сделать еще один заказ. Вы не против?
— Благодарю. — Борисевич опустился на стул, отхлебнул кофе и произнес: — Но ещё больше я вам благодарен, что вы не стали посвящать Риту в историю нашего знакомства.
— Как можно! Визит клиента — это всегда секрет! — всплеснул пухлыми ладонями Казик и весьма многозначительно ухмыльнулся.
Эта ухмылка Вадиму не понравилась.
— Вам кажется странным, что Рита обратилась за помощью к такому человеку, как я? — спросил Борисевич.
— Вовсе нет. Она считает вас своим спасителем, а всего остального она про вас совсем не знает. Между прочим, отнюдь не редкая ситуация, особенно для женщин: в критический момент хвататься за руку малознакомого, но чем-то отличившегося мужчины.
— Ну да, мужчины, который со своими мужскими комплексами хватается, в свою очередь, за руку совсем незнакомого психолога.
Вадим постарался изобразить эдакое легкое презрение к самому себе, однако у Казика это почему-то вновь вызвало многозначительную ухмылку. И такая реакция не понравилась ещё больше.
Какого чёрта он себя так ведет? Считает, что знает мои слабости, и теперь вознамерился попользоваться? Уверен, что в этом деле будет главным? Надеется, что я у него стану мальчиком на побегушках? Рассчитывает, что обведет и меня, и Еланцеву вокруг пальца? Планирует, что обстряпает свой интерес с Лагутиным за наш счёт?
— Никаких мужских комплексов у вас нет, — доверительно сообщил Казик. — Две дамы сердца у вас, возможно, есть. И даже, возможно, намечается третья. Но никаких душевных терзаний вы по этому поводу не испытываете. Хотя весьма убедительно изображаете.
— То есть?.. — Борисевич почувствовал, как внутри всё напряглось. А по позвоночнику, словно молния, пробежала и ударила прямо в затылок, отчего в голове мгновенно стало очень горячо. Так бывало у него в минуты совершенно неожиданной и непредсказуемой по последствиям опасности.