На сей раз Борисевич был явно недоволен указаниями Казика. Что он, в конце концов, совсем дилетант?
— Надеюсь, — с легким оттенком подобострастия поинтересовался Аркадий Михайлович, — вы сообщите мне результат ваших поисков?
— Надейтесь.
— А я вам сразу же перезвоню, как только пообщаюсь с госпожой Ольховниковой.
— Это уж само собой, — повторил Борисевич.
Клавдия Григорьевна Ольховникова внешне являла собой полную противоположность Маргариты Викторовны Еланцевой. Высокая, дородная, со жгуче-чёрными волосами и почти такими же глазами, с внушительными бедрами и впечатляющей грудью, нарочито подчеркнутыми красным облегающим платьем. В ней всё выглядело величественным, начиная от фигуры и заканчивая низким голосом. Единственной деталью, "выпадающей из картины", были тонкие губы, похожие, несмотря на умелый макияж, на неровную, постоянно колышащуюся ленточку. Она махнула Казику ладонью в сторону кресла, стоящего у противоположного края внушительного стола. Ладонь, пожалуй, тоже "выпадала" — маленькая, изящная, с длинными пальцами.
Повод для встречи с Ольховниковой выглядел весьма красиво. Доцент кафедры психологии педуниверситета проводит исследование психологии творчества людей, которые занимаются дизайном одежды, и пришел к широко известной в городе руководительнице салона мод в надеже получить ответы на ряд специфических вопросов, а также рекомендацию: с кем ещё из коллег Ольховниковой полезно будет Казику пообщаться. Покопавшись в Интернете, Аркадий Михайлович выписал несколько фамилий, которые, дополнив Феклистовым, и принялся зачитывать Клавдии Григорьевне.
Первая фамилия вызвала у Ольховниковой иронию, вторая — сарказм, третья — презрение, а четвертая — вопрос:
— С Феклистовым вы тоже намерены встретиться?
— А вы не рекомендуете? — почтительно поинтересовался Казик.
Губы Ольховниковой изогнулись волной, однако ни одного слова эта волна не выплеснула на "берег".
— Вообще-то я слышал, — быстренько принялся заполнять паузу Аркадий Михайлович, — что в нашем городе есть два самых лучших модельера: в первую очередь вы, а во вторую — Феклистов. Причем вы оба особо интересны с точки зрения психологии именно потому, что у вас совершенно разные подходы к творчеству. Это правда?
— Правда, — величественно кивнула Ольховникова. — И с Вениамином, и с Маргаритой Еланцевой, которая у него заведует салоном, я знакома со студенчества. С Вениамином у меня разные подходы к творчеству, а с Маргаритой — к бизнесу. В отличие от этой парочки я в своем салоне всем руковожу сама.
— Да что вы говорите! — восхитился Казик.
— Вот именно! Это Вениамин может себе позволить фантазиями заниматься и не заботиться о том, как зарабатывать деньги. А Маргарита может себе позволить быть рыбкой-прилипалой и не думать о том, как лучше удовлетворить запросы клиентов.
— Но у них вроде успешная фирма… — изобразил растерянность Аркадий Михайлович.
— Вот именно что "вроде"! — фыркнула Ольховникова. — Конечно, Маргарита с её аккуратностью и усердием более или менее разобралась, как вести дела, чтобы не прогореть в любой момент, но разве же это настоящий бизнес? Топчется на месте и никакого развития! Потому что бизнес, особенно наш, требует свежих идей и определенного риска. А она с Вениамином даже на московский фестиваль ринулась уже после того, как я туда собралась.
— Фестиваль? А что за фестиваль, если не секрет?
— Да никакого секрета! В Москве будет проходить фестиваль моды, куда приглашены региональные мастера. Естественно, самые лучшие, причём в первую очередь имеющие солидные рекомендации. У меня их целых три! Ну и Еланцева тоже что-то там добыла… уж не знаю, кто подписался под Феклистова.
— А он… не совсем достоин?
— Я бы так, конечно, не сказала… — попыталась проявить объективность Клавдия Григорьевна. — Он достаточно профессиональный мастер… не лишённый оригинальности, что на фестивалях ценится… Но! — Она вдруг всколыхнулась в кресле, а губы и вовсе изогнулись дугой. — Мы создаем одежду для людей, которые эту одежду собираются носить в соответствии с модой. Вениамин, разумеется, вынужден шить такую одежду, чтобы зарабатывать деньги, но его всегда тянет на безумные фантазии. Фестивальный показ это только приветствует, фестиваль дает для этого широчайший простор. Высокая оценка на фестивале — это репутация. Оригинальность — это имя, которое запомнится. Вениамин, конечно, получил прекрасный шанс и будет за него цепляться руками и ногами. И будет днями и ночами придумывать что-нибудь необыкновенное. А Маргарита днями и ночами станет порхать рядом, оберегая Венечкино драгоценное вдохновение и озираясь, как бы кому ещё не пришли в голову его светлые идеи. Конечно, она мечтает втиснуться в первую группу показа, но я не думаю, что это ей удастся.