– Это видно. Вы такой же нахал, как все здесь. Пытаетесь ворваться ночью в дом.
– …Вы, конечно, можете порвать этот чек. – Сеньор Силвио осторожно положил бумажку на столбик ограды. – Это ваше право. Но только знайте, что злопамятность не меньший грех, чем неблагодарность… – Он пошёл к машине.
– Это просто какое-то чудо, Вашингтон! – сказала Женуина, войдя в комнату.
Вашингтон не ответил. Он спал, утомлённый долгим жарким днём.
Мерседес тем временем сидела как потерянная, в полупустом зале. Гости расходились, и Вагнер прощался с ними, помогая Рутинье выполнять обязанности хозяйки приёма. Из другого угла зала на Мерседес, не отрываясь, с восторгом смотрел Аугусто. Он пришёл к концу приёма, тогда, когда Патрисия, Изабела и бабушка уже ушли, и дожидался Вагнера. Наконец Вагнер остался один. Не заметив Аугусто, он направился к Мерседес. Лицо его выражало досаду.
– Как это случилось? – отрывисто спросил он, подойдя к Мерседес.
– Не знаю. Я вынула серёжки, когда умывалась, и они куда-то пропали.
– Сейчас я приглашу начальника охраны. Ты ему всё расскажешь, и он свяжется с полицией.
– Нет, нет, только не это! Это серьги моей матери, я их взяла тайком, я не хочу, чтобы она узнала… У неё много драгоценностей, может, она не заметит пропажу.
– Не заметит, что пропали такие дорогие серьги? Ты что, шутишь?
– Я пойду, посмотрю ещё раз в туалете, может, они упали на пол.
Вагнер, покачиваясь с носка на пятку, смотрел ей вслед. «Ещё один урок, – думал он. – Голову даю на отсечение, что она не вернётся… То ли воровка, то ли авантюристка… Будешь знать, как приглашать незнакомых красоток».
Мерседес не вернулась в зал, и Вагнер медленно пошёл к выходу. Аугусто сделал движение, чтобы окликнуть его, но передумал и отодвинулся в тень. Когда Вагнер ушёл, Аугусто быстрыми шагами вышел в другую дверь.
Он не ошибся, рассчитывая встретить Мерседес. Она шла, понуро опустив голову.
– Простите, что-то случилось? – тихо спросил Аугусто. – Может, я могу помочь?
Мерседес вздрогнула.
– Ничего со мной не случилось! Меня ждут. – Она гордо вошла в пустой зал и замерла. – А где… где сеньор?
– Какой сеньор? – спросил Аугусто.
– Ну, сеньор… высокий, красивый…
– Он ушёл.
– Как ушёл? Давно?
– Да уж порядком.
– Как же я доберусь домой? – растерянно сказала Мерседес.
– Я отвезу тебя.
– Нет уж, спасибо. Вы все здесь какие-то…
– Какие?
– Ненадёжные.
– Я надёжный. Я тебя ещё утром заприметил в баре гостиницы и пришёл сюда, чтобы увидеть снова.
– Увидел? А теперь забудь обо мне.
– Почему?
– Потому что у меня нет никакого желания болтать с тобой. Оставь меня в покое. У меня и так хватает неприятностей. Я сама позабочусь о себе.
– Разреши мне… Давай поужинаем вместе, а потом я отвезу тебя.
Они сидели в ресторане гостиницы. Мерседес, казалось, забыла о времени, о своей беде. Она без умолку болтала.
– Как хорошо, что ты привёл меня сюда. Ты очень добрый. Ведь я так себя вела, ты мог просто повернуться и уйти… Теперь мне гораздо лучше. Я успокаиваюсь, видя всю эту красоту, этих нарядных людей… Хорошо, что ты привёз меня сюда. В конце концов: семь бед – один ответ.
– А что за беда приключилась с тобой? Может, я могу помочь?
– Если ты действительно хочешь мне помочь – не спрашивай ни о чём. Договорились?
– Договорились. А завтра мы увидимся?
– Конечно. Я вечером свободна.
– Вечером я не могу. Давай лучше утром на пляже?
– Хорошо, – беспечно ответила Мерседес.
Женуина готовилась устроить Мерседес хорошую взбучку, но как только она увидела дочь – вся злость улетучилась. Во-первых, дочь вернулась, хотя и поздно, но живая и невредимая; во-вторых, нужно было немедленно поделиться радостью. Она, торопясь, рассказала Мерседес о том, как нашла офис сеньора Силвио, о том, как достойно отчитала этого нахала, и о том, как он нашёл её и вручил чек.
– Вот, – сказала она, торжествующе размахивая чеком, – вот! Это наш магазин. Здесь немного не хватает, но я договорюсь с Урбано и Эмилией, я выдам им вексель, а мы будем работать изо всех сил и рассчитаемся.
– Опять работать? – поморщилась Мерседес. – Что ты заладила «работать, работать», будто не знаешь других слов.
– Ну а как же… все работают.
– Не все, – отрезала Мерседес. – Некоторые живут, припеваючи, не работая.
– Я таких не знаю. У нас здесь все работают.
– У вас! – передразнила Мерседес. – У вас потому и нищета, что работают.