Сайкин взмахнул кнутовищем:
— Да при чем здесь буря! Всю ночь озимые бороздили культиваторами. Поезжайте посмотрите: черным-черно… Где Чоп?
— Сами ждем. Семена надо протравливать, а его нет.
— Какие семена, бабы? Подумайте, можно ли сеять в такую бурю?
Сайкин поддел кнутовищем грудку земли, которая ударилась о стенку амбара и вдребезги рассыпалась, мол, пропади все пропадом. Линейка, громыхая, покатила со двора. В перспективе улицы, уносимая взмыленной лошадью, быстро уменьшалась угловатая фигура ездока с торчащей на затылке шапкой и воинственно поднятым кнутом.
— Что-то непонятно, — сказала одна из баб. — Вроде против своей дочери Филипп Артемович.
— Давно у него нелады с Еленой.
— Смех да грех.
Варвара бросила далеко от себя грабли, которые смешно заковыляли то одним, то другим концом.
— Опять кукурузой засеют полстепи!
— Выйдет ли еще кукуруза? — вздохнул кто-то в толпе.
— Ничего с председателем в юбке не выйдет! — выплюнула Варвара вместе с лузгой семечек.
— Тише ты! Вон она сама легкая на помине.
Из-за амбара вышла Елена. Лица на ней не было: серая пыль въелась в брови, набилась под крылья ноздрей, видно, все утро председатель колесила полями.
Бабы зашумели пуще прежнего:
— Сколько Чопа можно ждать?
— Что мы тут без толку стоим!
— Отпускай домой людей, председатель! — посоветовала Варвара.
— Как это домой! А деньги кто нам начислит? — запротивились бабы.
— Варваре что! Если и месяц в колхозе не поработает, не обеднеет.
— Хоть год! — вызывающе сказала Варвара.
— Конечно, базар прокормит.
— Ну и бабы! Расчихвостили почище, чем на собрании.
— А разве не заслуживает? — сказала Елена, словно подгадывала момент. Так уж бывало не раз, и Варвара терялась и в бессильной злобе готова была на крайность.
— Правильно писали про тебя в «Колючке», — продолжала Елена.
Бабы посмеивались и покачивали головами, вспоминая, как на рисунке в стенгазете свинарка широко шагала к ферме с мешком за плечами, раз в пять больше ее самой.
Варвара такого не могла перенести, смахнула ладонью прилипшую к губам лузгу и набросилась на свою обидчицу:
— Я не посмотрю, что у тебя дружок секретарь райкома! Повыдергиваю волосы, стыдно будет людям показаться.
Заметив, что некоторые женщины не удержались от улыбок, Варвара насела с еще большим ожесточением:
— Найду я на тебя управу почище «Колючки». Не рыскай, не рыскай зенками!
— Чего ты кричишь как резаная? И не совестно тебе? — Елена спокойно, даже с улыбкой, уклонялась от хватких рук свинарки, которая изо всех сил пыталась достать ее волосы. — Посмотри, на кого гы похожа! Настоящая базарная баба.
— Ах ты, председательша несчастная! Да мы все тут базарные. Нашла чем попрекать!
Толпа плотнее сомкнулась. Загорелись любопытством глаза. Видно, бабам хотелось увидеть, как начальство выйдет из щекотливого положения.
— Вот Варвара! Ну и бой-баба!
— Верно она говорит, чего там! — подлил кто-то масла в огонь.
Елена съежилась и растерянно оглядывалась, удивляясь, почему бабы взяли сторону Варвары. Наверное, крутыми мерами на работе она кое-кому насолила и теперь страдала не столько от наскоков свинарки, сколько от этого равнодушия. С малых лет она росла в хуторе, но отношение к ней до сих пор было, как к чужому, пришлому человеку. Это особенно чувствовалось в словах Варвары. Чего только она не плела! Потом вдруг клещом вцепилась в Елену, глаза налились тупой животной яростью. Обращаясь к бабам, она визгливо выговаривала:
— Посадить бы Сайкину в свинарник, в клетку, да покормить тем, чем мы сейчас свиней кормим, она бы подумала, перепахивать или не перепахивать озимую. Вот тебе! Будешь знать наших!
Варвара плюнула и ушла за толпу с наивной блуждающей улыбкой, сразу притихнув.
Елена, бледная, повернулась к бабам:
— Озимая на бугре, возле Качалинской балки, погибла начисто! Буря вымела ее с корнями. Не пересеять сейчас — значит потерять тысячи пудов хлеба. Что вы слушаете эту спекулянтку!
— Ага, тебе еще мало! — взбеленилась пуще прежнего Варвара и, орудуя локтями, полезла на Елену. Но бабы преградили ей дорогу:
— Разошлась. Будет тебе!
— Нечего на Елене Павловне зло сгонять!
— Ну и нянчитесь тут с нею! А я на базар поеду. Больше будет толку! — Варвара повернулась на каблуках и пошла прочь, поплевывая семечками.