Вспоминая свое прежнее прозябание, она видела все беды в том, что у нее не было поддержки в районе. Теперь же секретарь райкома — друг и советчик. Можно такое завернуть… Варвара ходила сама не своя. Так опостылела обыденность, так хотелось отличиться, что готова была разбиться в лепешку. Вот бы удивить Сашу, вот бы утереть кой-кому нос! И та самая Варвара, которая прежде не прочь была умыкнуть в колхозе пару-другую поросят, теперь, встав затемно, вытащила из домашнего катуха двух свинок, поставленных на откорм, запихала в мешок и унесла на ферму.
Нюра, дежурившая в свинарнике, встретила подругу недоумевающим взглядом:
— Что за свинки? Откуда?
— А вот послушай! — Варвара утащила товарку в красный уголок и долго там растолковывала суть дела.
— Не за себя одну стараюсь, — закончила она почему-то с надрывом в голосе.
— У моей матери опоросилась свинья, — вспомнила Нюра, так и не поняв, что к чему, но желая помочь Варваре. — Собиралась везти на базар, да какой спрос зимой на поросят!
— Подольстись к ней. Только не болтай лишнего. Действуй с умом.
Нюре все-таки пришлось пренебречь Варвариным наказом «не болтать лишнего» и поплакаться. Она говорила, что за Варварой в бухгалтерской книге числилось больше поросят, чем выявилось при последнем пересчете. Много подохло. В беде свинарка. Надо помочь. Но мать взяла ее в такой оборот, что стало стыдно.
— Слушай ты эту Варьку! Кто ее не знает, тот еще поверит. А мне нечего голову морочить! Ишь ты — поросята у нее подохли. Небось растащила по родственникам.
— Да нет же. Правда. Она и своих свинок отнесла на ферму.
— Ох, Нюра, вертишься ты юлой, да меня не проведешь. Говори, на что понадобились поросята?
Нюра вконец расстроилась и уже была не рада, что затеяла этот разговор.
— Доберусь я до твоей Варвары, ох и доберусь! — пообещала Анастасья, но все-таки оделила дочку двумя поросятами.
За калиткой Нюра точно проснулась от нехорошего сна и не знала, как быть: зайти еще к кому-нибудь или вернуться на ферму. В мешке похрюкивали, по-слепому тыкались пятачками в мешковину добытые с таким трудом поросята, а когда Нюра забросила мешок за плечи, подняли такой визг, что из соседней хаты с любопытством высунулась Семеновна:
— Куда это ты, девка, с поросятами? Моя Машка целый десяток привела. Надо бы на базар свезти — машины не дают. Ты не в райцентр случаем?
С Семеновной Нюра быстро столковалась. Та даже вызвалась сама отнести выводок на ферму. Они уже подходили к скотному двору, когда тетка, вдруг о чем-то вспомнив, забеспокоилась, поставила на землю корзину с поросятами и, распустив юбку, села на поваленную каменную бабу у дороги, как наседка на гнездо.
— По скольку же выйдет поросенок? — спросила она Нюру, поджимая по-скупому губы.
— Почему это вы о цене заговорили? К лету Варвара возвратит вам поросят, не бойтесь.
— Жди, когда она возвратит. Не-ет, за так выводок я не отдам.
— Привыкли базарничать, а на колхоз вам наплевать! — вскипела Нюра.
— Побойся бога, девка. Свое, не ворованное отдаю. Жить мне чем-то надо.
— А почему в колхозе не работаете?
— Там же техника!
В негодовании Нюра взвалила на плечи мешок с поросятами и пошла к ферме, оставив тетку у каменной бабы.
— Стой, стой! Куда же ты? — крикнула перепуганная Семеновна. — Я пошутила…
Но на ферме она снова завела разговор о деньгах и все-таки выторговала по пяти рублей за поросенка. Варваре пришлось раскошелиться.
А Сайкина она послала в ближние колхозы: зимой из-за недостатка кормов хозяева старались избавиться от лишнего молодняка, и Филипп Артемович вернулся не пустой. Стадо свиней у Варвары удвоилось.
Рано или поздно махинация с поросятами могла раскрыться. Но Варвара рассчитывала на то, что, когда это случится, пройдет много времени, слава ее достигнет зенита, все, что она задумала, свершится. А победителей, известно, не судят.
Вот только обмануть Елену было непросто, Варвара вовремя смекнула, что самым главным ее обличителем может стать молодой председатель, и взяла в оборот Сайкина.
— Втолкуй ты ей, что для колхоза же будет польза!
— Так она меня и послушала!
— Эх, Филипп, Филипп! Под носом взошло, а в голове не посеяно. Что же ты за отец — дочь тебя не слушает!
Тогда Варвара сама закинула удочку. Она начала вкрадчиво, перебирая кисти толстой старинной шали, которую опустила на плечи, сидя напротив Елены за столом в правлении: было жарко. Елена, слушая, нетерпеливо постукивала пальцами по столу.