— Подожди, — сказала Надька и села в прихожей на стул. — Иди, я сейчас.
Очнулась — Светлана тянула ее, усаживала в комнате на пол, на ковер, тараторила. И вдруг обняла ее за шею, повернула к себе:
— Ну что ты, Надюша?.. Ты не ггусти, что ты ггустишь? Давай иггать.
Надька оторопела от этой детской ласки и не знала, как быть: обнять девочку или погладить?
— Во что? — спросила она. — Я не умею.
— Давай в больницу, — сказала девочка. — Ты будешь мама Тоня, а я Татьяна Петговна. Ты знаешь Татьяну Петговну?
Надька отрицательно покачала головой.
— Да что ты? Это ггавгач! Я буду ггавгач, а ты меня слушай. Мы будем лечить зверей. Как доктор Айболит. — И она потащила изо всех углов игрушки.
— Чума! — сказала Надька в растерянности.
— Чего? — спросила девочка.
— Так, ничего, — сказала Надька. — Давай играть.
Потом они смотрели «Спокойной ночи, малыши», и девочка сидела у Надьки на коленях. Потом она ее купала под душем, и соседка Наташа заглядывала на их крики. И она несла Светлану завернутой в синее полотенце. Потом кормила ее сосисками и пюре. Потом читала ей книжку с картинками. Потом сажала на горшок и опять читала. Ну, до упора дойдешь с этими детьми, ну и работа!
— Спи, я кому сказала! Поворачивайся и спи!
Наконец она заснула, — а было уже десять часов, — и Надька тут же заснула тоже, свернувшись в кресле.
Гремел вовсю телевизор, шел захватывающий фильм, и мамка Клавдя сидела в одиночестве с утра, пила чай и глядела вчерашнюю передачу.
— Ой! — вскрикивала она. — Куда ж он ее? Погубит!.. Батюшки! — Надька вошла, и мамка Клавдя так и обмерла, схватилась за стул: — Ой! О, господи, это ты!.. Надюшка!.. Ты живая?.. Что ж это ты делаешь-то? Дома не ночуешь! Где была?
Надька глядела мрачно, взяла со стола пряник, стала жевать, смотреть на экран. Налила из бутылки можайское молоко.
— Я у Жирафы ночевала, я тебе говорила.
— Чего ты мне говорила? Когда? А ну-ка! — Мамка Клавдя встала, взяла ее за руку, удивляя Надьку, осмотрела странно. — Достукалась?
— Да чего ты? — Надька продолжала смотреть на экран.
— Чего? Ты не знаешь «чего»? А? Не знаешь?
В это время на экране кого-то потащили, там закричали, посыпались выстрелы. И Надька и мамка Клавдя — обе глядели туда, но продолжали свой разговор:
— Уж и дома теперь не ночуй, да? Все одно?
— Да говорю, я у Жирафы, чего ты!
— Я знаю эту Жирафу! Как же ты могла-то? — Она опять схватила Надьку и странно глядела. — Ну? Ты скажи!
— Ну, чума! Отстань ты от меня!
— Она мне все сказала!.. Ой, срам! Ой, мало мне с тобой горя! Нет, она прокляла тебя, и я прокляну!
— Да какое ваше дело? — Надька вдруг засмеялась. — Какое?
— Не наше?.. А чье? Ты соображаешь?
На экране в это время убили женщину, и она умирала, закатив глаза.
— Ну? Что это значит-то с тобой? Как это? Когда?
— Да отстань!
Тут раздался звонок в дверь.
— Она! — сказала Клавдя. — Она-то прям не в себе. Гляди!.. Святая тоже нашлась… Иди вот сама открывай…
Надька, скривив улыбочку, пошла.
В дверь широко и резко вошла мама Шура.
— Собирайся! — сказала Надьке сурово. — И без всяких!
Надька откусила пряник и, не отняв его ото рта, смотрела на Шуру. Жевала.
— Без всяких! — напирала Шура. — Все!
Надькин взгляд говорил: не пугай. Ей было не до них.
Надька смотрела на огромную карту Советского Союза. Карта висела на вокзале. По карте протягивались черные линии железных дорог. Вот город Свердловск. Вот автомат с кнопками. На клавишах названия городов. Нажмем на город Свердловск. Побежали, затрепетали крылышки автоматического справочника, отщелкали и остановились. Свердловск. Отправление, прибытие, поезд такой-то, поезд другой, третий, цена билетов — все есть, пожалуйста, бери билет и езжай.
Лейтенант в это время стоял в воинскую кассу в короткой, человек из пяти, очереди.
Надька не выпускала его из поля зрения.
Вот он уже у окошечка. Отошел, изучая билет, положил во внутренний карман, застегнул шинель. Уезжает, значит? Ну-ну, слава богу.
Когда он один, лицо у него деловое, сосредоточенное, без всякой лирики. И ж а л к о его. Хочется пожалеть. Почему? К черту эту жалость! К черту!
Вот он идет. Теперь уже с билетом в кармане. А что, если в Свердловск поехать? А что там, в Свердловске? Экая даль!
Она следила за ним, шла, таясь за людьми. За-чем?
Вот подошел к киоску, купил газету, развернул на ходу, насупил брови, постоял, почитал, двинулся дальше. Газету убрал в карман.