Старая модель каботажника не отличалась изяществом форм и новомодной внутренней отделкой, зато была гораздо просторнее для пилота. Раньше считали, что человеку сложно просидеть месяц, а, может быть, и не один, в весьма ограниченном пространстве, и его делали таким, чтобы перед глазами менялась обстановка — кабина для управления, кают-компания для досуга и приема пищи, спальный отсек, пусть и отгороженный всего лишь скользящей шторой, не говоря уже об отдельной комнате, выделенной под гальюн.
Потом, когда прошли годы полетов, какому-то особо ретивому менеджеру пришла идея увеличить пространство грузового отсека, естественно за счет жилого. А пилот может и за бортом погулять в скафандре, если уж совсем невтерпеж будет. В конце концов, его силой никто не заставляет работать! Концепция «погулять за бортом» так понравилась большому бизнесу, что одно время задумали партию кораблей только с командной рубкой. Но от идеи пришлось отказаться, потому что оказалось, что скафандры после частых «прогулок» накапливают на себе остаточную радиацию, которая может отрицательно повлиять на электронную аппаратуру. Требовались устройства дезактивации, а это такие приличные расходы, которые перекрывали все плюсы выгоды освободившегося пространства. Пришлось отмотать все назад, но, не совсем — часть свободного пространства все же зажилили, сделав вид, что так и былО.
Проснулся Оди раньше срока, разбуженный непонятной тревогой. Он лег на спину и попробовал успокоиться. Часы показывали всего только полночь. Со стороны кают-компании послышался шорох, что было необычно — Оди отлично знал, что на корабле нет никого, кроме его самого. Может быть мышь или даже крыса?
— С чего вдруг? — недовольно проворчал он, поворачиваясь на бок. За все время одиночных полетов на корабль не могла проскочить даже блоха, на которую набросилось бы порядка десяти спецслужб, включая пограничников и таможенников, заставивших бы платить штраф за провоз несанкционированной живности.
Не успел Оди поудобнее устроиться на боку, вслед за шорохом раздался хлопок, который он узнал бы из тысячи похожих звуков — так могла хлопать только дверца продуктового холодильника.
— Это уже слишком... — пригрозил он неизвестно кому и заставил выбраться себя из постели. «Можно будет что-нибудь перекусить», — успокоил он себя, заглядывая в кают-компанию. Увиденное заставило его забыть обо всем. Перед открытой дверцей холодильника восседала на полосатом хвосте серая тушка зверька, вытягивающего из холодильника связку сосисок. Даже на его мордочке можно было разглядеть в свете холодильника черную полоску на глазах, как у киношного грабителя банка.
Поняв, что его застукали на месте преступления, енот стал запихиваться сосисками, отчего стал похож на хвостатого хомяка.
— Смотри не подавись, — механически пробормотал Оди, силясь понять, чем вызваны галлюцинации. Он был спокоен насчет продуктов — галлюцинации не могут добраться до реального мира, а сосиски именно тут, реальные на все сто. Оди хотел подойти, чтобы проверить гениальную мысль, но, как только он сделал шаг, енот умчался в сторону рубки и скрылся за едва прикрытой дверью.
И вот тут Оди забеспокоился. Нет, не тому, что енот может что-то натворить в системе управления кораблем — что может сделать то, чего не существует? Беспокойство вызвало то, что дверь в рубку была открыта. То, что она была до этого момента закрыта — это факт, на память Оди еще не жаловался. Он бросился к двери и осторожно заглянул внутрь. Галлюцинация галлюцинацией, а в лоб получить очень не хотелось.
Как он и ожидал, рубка была пуста. Одинокое кресло занимало почти все утыканное приборами пространство. На первый взгляд, помещение казалось тесным, но это только на первый взгляд. С точки зрения эргономики и управления, здесь все было удобно — с кресла можно было дотянуться до любой железки с тумблерами и кнопками.
Спрятаться здесь было негде, если только енот не превратился в таракана, да и тому сложно было бы найти щель между пригнанными друг к другу аппаратными блоками.
— Так, с этим понятно, — Оди зевнул и подумал, что заснуть теперь будет тяжело. От нечего делать он открыл холодильник и почти минуту тупо смотрел перед собой. Сосиски, что лежали на самой первой полке, исчезли.