Старпом, не ответив, проходит дальше.
Распахнул дверь своей каюты… и замер на пороге. Можно подумать, что в каюте произвели атомный взрыв. Все раскидано, разбито, перепачкано.
На полу валяется раздавленный глобус.
— Спасибо за уборку… — говорит старпом, обернувшись вслед Марианне.
Перед клетками сгрудились моряки. Шулейкин укрепляет на фальшборте какой-то плакат.
Между Мотей и Сидоренко сидит задумчивая Марианна.
— Мне, товарищи, поручено провести информацию о тиграх, — грустно говорит Шулейкин. — А также инструктаж по технике безопасности.
— Товарищ укротитель! — спрашивает Маришка. — А вы можете укротить мышь?.. В кладовке живет мышь, туда ходить страшно.
— Мышь — мелкий хищник, — отвечает Шулейкин. — А я работаю по крупному.
— Вы объясните, — обращается к нему восторженный Мотя, — как вы в себе воспитали такую смелость?
— Товарищи, кончайте базар и глупые вопросы! — рявкает боцман.
А Шулейкин уже разворачивает свой плакат.
— Здесь я, товарищи, нарисовал, как умел, тигра в разрезе.
«Тигр в разрезе» почему-то поделен на неравные доли, обозначенные номерами.
— Вот это у него кострец… А здесь — огузок… Здесь подбед-рок, — поясняет Шулейкин. — А вот ливер, голье, вымя… Короче сказать, сбой…
Боцман, сопя, записывает эти сведения в тетрадочку. Марианна смотрит на укротителя с подозрением.
В каюту капитана входит старпом. Он кладет на стол лист бумаги.
— Или я, или она! — отчеканивает железный моряк.
— Олег Петрович, дорогой… Что опять случилось?
— Там все написано… Или я, или она. Или она, или я.
Информация о тиграх продолжается.
— Тигр ведет очень хищный образ жизни, — рассказывает Шулейкин. — Живет в дремучих джунглях…
— А чем он там питается? — интересуется кок Филиппыч.
— Могу ответить, — говорит Шулейкин, роясь в портфеле.
Он сверяется с листком, озаглавленным «Рацион кормления», и объявляет:
— Два дня конина, третий день говядина. И рыбий жир — для витаминов.
— А я читал, что он человеческими жертвами питается, — замечает боцман.
Укротитель соглашается:
— Не без этого. Когда кончается конина и говядина, чем же ему питаться? Вот он и ест человека.
— А почему они на Маришку не рычат? — спрашивает Сидоренко. — Я сколько раз замечал! Что, у ней группа крови с ними одинаковая?
— Не рычат, потому что они укрощенные. Лично мною. Вот этот, к примеру… Не тигр — овечка!
Именно в этот момент «овечка» с громоподобным ревом кидается на решетку, стараясь достать укротителя лапой.
Жалобно пискнув, Шулейкин загораживается портфелем.
Марианна тоже испугалась. Она зажмурилась и даже закрыла глаза ладонями.
На ее плечо ложится чья-то рука. Девушка открывает глаза и видит перед собой разгневанного капитана и угрюмого старпома.
Василий Васильевич оттаскивает племянницу в сторону Клокоча от ярости, он говорит:
— Кончено!.. Мое терпение иссякло. Я отдаю тебя под суд!
— За что, дядя? — испуганно спрашивает Маришка.
— Я тебе больше не дядя! — трагически говорит он. — Теперь я знаю, кто творит все безобразия на судне! Вот рапорт старшего помощника.
— Дядя, честное слово, я ничего не делала!
— Я не дядя…
— А я ничего не делала.
Олег Петрович не выдерживает:
— А кто устроил погром в моей каюте? Тоже не вы?
— Не я!..
— А кто же? Кто? Скажи — кто?! — топает ногами капитан. — Кто? Кто? Кто?..
И вдруг откуда-то сверху на притеснителей Марианны обрушивается пенистая и шипящая струя. Белые кителя капитана и старпома мгновенно становятся рыжими.
На капитанском мостике с огнетушителем в руках стоит и корчит мерзкие рожи шимпанзе. На обезьяне Мотина тельняшка, но штанов она, видимо, не достала, и нижняя половина туловища у нее голая.
— Вот кто! Вот кто! — кричит Марианна. — Вот кто делает все гадости… А вы меня!..
— Кто пустил макаку на судно?! — орет боцман.
— Какая же это макака? — резонно возражает механик, что-то жуя. — Это обезьяна, типа шимпанзе.
Обезьяна еще раз полоснула струей по всем присутствующим, бросила огнетушитель и одним скачком очутилась на шлюпбалке.
К капитану наконец вернулся дар речи.
— Немедленно поймать!.. Обезьяна на судне страшнее динамита!..
С криком, с гамом моряки гоняются по палубе за обезьяной. У нее через плечо, как у старьевщика, висит полосатый пестрый мешок — тот самый, в котором ее принесли на «Онегина».
— Сей момент поймаем! — выслуживаясь, кричит боцман капитану.