— Хам.
— Зануда.
Они замолчали, отвернувшись друг от друга. Том при этом выглядел до неприличия довольным. Выпустив на выдохе всё своё раздражение, Гермиона села в кресло возле письменного стола и поискала взглядом Поттера. Тот, как оказалось, даже не обратил внимания на их спор и уже разбирал свою сумку, забравшись на верхнюю койку. Заметив, что в комнате снова стало тихо, он поднял голову, глядя то на Грейнджер, то на лучшего друга.
— Неплохо тут, — заметил он. — Эта комната чем-то похожа на ту, в которой мы жили у Хельги. Да, Том?
— Ага, — Арчер, последовав примеру друга, принялся разбирать рюкзак, усевшись на свою кровать. — Я тут подумал, кстати, — продолжил говорить он, — что, если после чемпионата мы не станем возвращаться на Тисовую, а поедем сразу к ней?
Поттер пожал плечами.
— Почему бы и нет. А наши вещи может принести Виви, ему все равно скучно теперь. Никакого развлечения.
— В каком смысле? — поинтересовалась Гермиона.
— Ну там, уборка, готовка и всё такое, — Поттер усмехнулся. — Дурсли все лето думали, что я помогаю им по дому, представляешь? Виви принял моё обличие и месяц их дурачил, здорово, да?
Грейнджер удивлённо моргнула:
— Ты заставил своего домовика принять твоё обличие и выполнять работу по дому?!
— Я его не заставлял, — улыбнулся Гарри. — Он сам. Он чуть с собой не покончил, когда узнал, что я сам делаю уборку.
— Но, Гарри, — осторожно начала девушка, — ты не думаешь, что это очень грубо по отношению к твоим родственникам — так их обманывать? В конце концов, они заботятся о тебе, нельзя вот так просто свалить свои обязанности на домовика и развлекаться целыми днями.
На этих словах Том оторвался от изучения книги, которую прихватил с собой и опалил гриффиндорку ледяными взглядом:
— Не говори о том, чего не знаешь, Грейнджер.
Она хмуро взглянула на него.
— Но это ведь правда! — девушка снова обернулась к Поттеру: — Ты часто безразлично относишься к чувствам людей, которые беспокоятся о тебе, Гарри. Уверена, твои родственники очень расстроились бы, если бы узнали, что ты пропадал целыми днями, когда должен был быть дома.
— Гермиона, — Гарри говорил спокойно, почти равнодушно, — поверь мне, они даже не заметят, если я однажды выйду за дверь и никогда не вернусь. Им все равно. Они терпеть меня не могут.
— Но ты их племянник, они растили тебя, им не может быть все равно! Ты, скорее всего, преувеличиваешь, Гарри, — девушка с сомнением покачала головой. — Это очень эгоистично.
У Поттера уже был готов довольно резкий ответ, когда раздался ледяной голос Арчера:
— Да что ты можешь знать, Грейнджер? — зашипел он, прожигая растерявшуюся девушку ненавидящим взглядом. — Как ты смеешь рассуждать о том, чего не понимаешь? Кто ты такая, чтобы говорить всё это? У тебя нет права голоса, понимаешь? Ты — никто!
— Да что я такого сказала?! — возмутилась Гермиона. — Как я вообще могу что-то знать, если вы никогда, ничего мне не рассказываете? Ты не можешь так грубо меня обвинять!
— А ты не думала, что в некоторые вещи просто не стоит совать свой длинный нос, Грейнджер? — презрительно бросил Том. — Ты вечно кичишься своими волшебными мозгами, но на самом деле ты просто дура!
Он вскочил на ноги и вышел из комнаты, хлопнув дверью. Гарри и совершенно растерянная Гермиона остались вдвоем. Гриффиндорка обернулась к молчаливому Поттеру, в её карих глазах застыл немой вопрос.
— Ты бы хоть раз, шутки ради, не пыталась бы поучать всех вокруг, — озвучил свои мысли слизеринец. — Поверь, иногда разумнее промолчать, чем пытаться постоянно быть правой.
— Но,... но что я сказала? — прошептала Гермиона.
Гарри вздохнул, запустив пальцы в волосы и размышляя, стоит ли вообще что-то ей рассказывать. Наконец, он принял решение и очень кратко и сжато описал подруге своё детство. Грейнджер, бледнея, слушала о том, как он спал в чулане под лестницей, о лжи, которой пичкали его родственники, об оскорблениях, о несправедливости, об их ненависти и жестокости. Когда Поттер договорил, глаза девушки блестели от слез. С минуту она осмысливала всё, что услышала, после чего медленно поднялась со стула и направилась к выходу из комнаты. Гарри её не останавливал. На самом пороге, уже держась за ручку двери, Гермиона обернулась, бросив на него долгий взгляд.
— Том прав. Я не имела никакого права так говорить, за что прошу прощения, Гарри, — тихо сказала она. — Мне жаль, что я вмешивалась и лезла в твою жизнь. Прости. Я и правда никто. Я ведь даже не твой друг, ведь с друзьями принято всем делиться. Друзья друг о друге всё знают. Как ты и Том.