— Да его все знают! Вспомни, ходит тут в потертой стройотрядовской курточке с кучей значков на груди. Ну, вспомнил? Это не суть. Зашел я на почту нашу, в переговорный пункт. Все кабинки заняты, ну я и сижу, жду своей очереди. Слышу, как из одной кто-то вещает про то, что хорошо заработал на шабашке в колхозе, и работы там еще немеряно. Дождался я, как он вышел и подрулил к нему, как к старому знакомому, разменять рубль на пятнашки. Как при таком раскладе я буду спрашивать его имя?
— Конспиратор, блин. Как же тебе удалось?
— Да он сам перепутал меня с каким-то другом, что работал с ним два года назад. А я поддержал. Сначала хотел его разыграть, а когда пошла речь про работу, подумал, что лучше помалкивать.
— К чему такая таинственность?
— К тому, что разговор был про козырное место — несложная работа плюс неплохой заработок. Разве он рассказал бы тому, кого видел первый раз об этом?
— Какая работа? Ты толком рассказать можешь?
— Я и рассказываю толком, — обиделся Колян. — Этот парень, оказывается, опытный строитель. Он разузнал, что в одном колхозе есть недостроенный коровник, вот и пытается собрать ребят на шабашку. А я подумал — чем мы хуже? У нас команда уже собрана, а у него, может, и не получится ничего! В любом случае мы будем первые.
2. Красный Октябрь
Состав громыхнул сцепкой, и зеленые вагоны медленно поплыли мимо платформы, пока не исчезли за изгибом лесной полосы, окрашенной в золото лучами восходящего солнца.
Полустанок, на котором высадилась бригада Алексея, был совершенно пустынен. Бетонная плита с остатками асфальта и облезлое ограждение по краю, прерывающееся на потемневшие от времени и непогоды ступеньки, создавали единую композицию в жанре соцреализма, символизируя всепобеждающую силу природы.
— На чем мы поедем? — подала голос Надя, врач и повар команды в одном лице, разглядывая цветущее кругом буйным цветом разнотравье.
Прежде чем ответить, Алексей бросил беглый взгляд на остальных: Александр стоял, опираясь на гитару и улыбался. Пожалуй, он был единственный, кто радовался утреннему солнцу и ранней побудке. Николай был в предвкушении работы и хоть сейчас был готов идти пешком, что, впрочем, на данное время являлось единственным способом добраться до нужного места. Два Миши, Миша-большой и Миша-маленький, которого иногда называли Малой, чтобы не путаться, смотрели на Алексея, зная, что он все решит. Только Вера, второй повар, поддержала подругу:
— Не хотелось бы все тащить на себе.
— Как можно? — вскричал Николай. — Все возьмет на себя сильная половина!
— Так я о вас и забочусь.
— Позаботимся о себе сами, — твердо сказал Алексей. — Троллейбусы тут не ходят. Пойдем пешком, пока не попадется попутка. В первый раз что ли?
Путь лежал по грунтовой дороге, даже не дороге, а двум колеям, накатанным в песчаном грунте. От полустанка дорога сразу свернула в лес, но идти было легко — светлые высокие сосны не заслоняли солнечный свет, пронзающий лес косыми лучами. Шли молча, наслаждаясь запахами утреннего леса, пока дорога не стала опускаться в низину. Здесь уже безраздельно властвовали ели и опекаемый ими полумрак. В лицо пахнуло сыростью и чем-то застоявшимся или сгнившем.
— Жутко, как на кладбище, — поежилась Вера. — И запах какой-то…
— Край болот и лесов, — прокомментировал Николай. — Какое тебе кладбище?
— А там что такое? — Надя показала в сторону черного валуна.
Камень, конечно, был живописен. Потемневший от времени, он был покрыт зелеными островками и целыми континентами завоеванного мхом пространства. Он символизировал вечность, поднявшуюся из глубины времен и уходящую вдаль, мимо мимолетной искры жизни замерших перед ним ребят.
Но, при всем при этом, впечатлял не он, а чуть далее раскинувший широкие лапы каменный крест. Вырубленный из некогда монолита, серый, с выщербинами, стертыми дождем и ветром гранями, он не был столь колоритен, но от него разило древней энергией, накопленной веками, опутывающей путников невидимыми сетями.
— Может указатель какой, — неуверенно произнес Николай. — Типа налево пойдешь, направо пойдешь…