— Правда или неправда, выяснишь завтра, а сейчас не изводи себя сомнениями. Сама подумай, ты вот сейчас мучаешься, а потом окажется, что молодой человек ошибся, что искал он не тебя, а другую Аню, или что речь шла о каком-то другом Иртеньеве… Ты не представляешь, какие курьезы случаются в городе с многомиллионным населением.
— Ах нет, — нервничала Аня. — Он назвал имя матери, мое, отца и ни разу не ошибся…Витя, неужели такое возможно? Ведь это какой-то кошмар наяву!
— Зря ты не потребовала, чтобы он показал свой паспорт. Возможно, ты права, это действительно аферист. Он мог выяснить подробности твоей биографии и рассчитывает заманить тебя куда-то под предлогом встречи с несуществующим отцом.
— Точно! — вскрикнула Аня. — Все так и есть! Как я сразу не догадалась! Ой, Витя, нам надо обратиться в милицию. Немедленно! Он оставил Косте номер сотового, пусть они его выследят.
— Не надо в милицию, золотко. Я уже обо всем позаботился. У меня есть знакомые в ФСБ. Они уже занимаются этим родственничком, а ты с утра поезжай к матери. Костя будет с тобой, так что ничего не бойся.
Снова зазвонил мобильник Виктора. Он взглянул на дисплей:
— Ну вот, что я говорил. Алло…да… да…Ты уверен?.. Чертовщина какая-то…
Аня с надеждой смотрела на мужа, пока тот разговаривал по телефону. Она привыкла на него полагаться, он был для нее той пресловутой каменной стеной, за которой можно укрыться от невзгод, все ее затруднения разрешал, как по мановению волшебной палочки, хотя она прекрасно знала, что этой волшебной палочкой были его деньги.
Ну и что? Ну и пусть судачат знакомые, что она вышла замуж по расчету. Осуждают-то неудачники, те, у кого ничего нет. С милым рай в шалаше, но детей в шалаше не вырастишь. У нее ребенок, и будут еще, так она решила. А любовь, где она? Неверная птица — расправила перья, покрасовалась, усладила сердце неземным пением, и была такова. Мама считает так же, а у мамы опыт и знание жизни.
— Странно… — Виктор положил телефон на стол. — Парня действительно зовут Матвеем Семеновичем Иртеньевым. Более того, он военный, офицер, больше никаких данных мне не сообщили и посоветовали оставить его в покое…
— Офицер?.. — пробормотала Аня.
— Хорошо, давай взглянем на вещи с другой стороны, — бодро начал Виктор. — Предположим, отец твой действительно жив, в жизни ведь всякое бывает: мать не смогла простить измены мужа и решила отомстить ему тем, что лишила общения с дочерью. Это довольно распространенная житейская ситуация. Вопрос теперь в том, стоит ли тебе делать из этого трагедию?
— Боже мой, Витя, что ты говоришь?! Это не трагедия, это катастрофа!.. Нет, не могу, слишком страшно…Лучше не думать сейчас…Завтра поеду к матери…Пошли спать, Артем.
— А сказку почитаешь?
— Обязательно.
Тёмка, умытый и одетый в пижаму, выбрал на полке книгу и запрыгнул на широкую кровать. Аня прилегла рядом.
— Почитай про Элизу и диких лебедей, — попросил он.
— Ты ведь наизусть знаешь. Давай «Снежную королеву».
— Не-е-е, про лебеде-е-ей…
— Хорошо, хорошо, только не ной, что у тебя за привычка сразу ныть?
Аня читала, а Тёмка лежал на боку, подперев голову кулачком, и внимательно слушал мать, подгонял ее следующей фразой, стоило чтице задуматься и остановиться.
— «Высоко-высоко летели лебеди, так что первый корабль, который они увидели, показался плавающей на воде чайкой. В небе позади них стояло большое облако — настоящая гора! — и на нем Элиза увидела гигантские тени одиннадцати лебедей и свою собственную»…
Аня не заметила, как уснула сама. Тёмку, видимо, сон сморил еще раньше, иначе он подхватил бы нить повествования и продолжал бы шпарить текст наизусть, но в детской воцарилась тишина, неярко горела настольная лампа на прикроватной тумбочке. Аня беспокоилась во сне, что свет мешает, надо бы протянуть руку и выключить лампу, но оказалось, что это вовсе не свет лампы, а закатное солнце, висящее над морем. Тишина наполнилась шумом крыльев. В лицо пахнуло свежим ветром. Она была Элизой и летела в небесах с лебединой стаей, но не в сетке, как это было в сказке, а сидела на спине у старшего братца-лебедя, руки ее утопали в белоснежных перьях, и каждое перышко трепетало на ветру. Она видела перед собой вытянутую как стрела шею лебедя и красный клюв, устремленный к намеченной цели, рядом летели остальные братья, равномерно взмахивая могучими крыльями. Лебединые тени скользили по розовым облакам, а внизу было море, необъятное, пронзительно синее, по морю ходили пенные буруны волн и корабль величиной с чайку. Аня радостно вдыхала всей грудью резкий чистый ветер. Непередаваемый восторг объял ее душу.
— Братья! — закричала она и раскинула руки навстречу облакам. — Родные мои! Как хорошо! Как я счастлива!.. — и проснулась.
Некоторое время она лежала неподвижно, все еще находясь во власти сна, еще переживая очарование полета, наконец нехотя вернулась к действительности. В руках у нее была открытая книга сказок Андерсена. Аня медленно перевернула страницу. Вот они — Элиза и одиннадцать братьев, уже в человеческом облике, у младшего вместо одной руки крыло — не успела сестра закончить плести последнюю рубашку. Элизу обнимает могущественный король, а братья смотрят в небо. В небо…Заклятье снято, путь в небеса закрыт…Она вдруг заплакала, горько, отчаянно, как будто потеряла что-то очень дорогое.
С утра заявился Константин, громадный, молчаливый, бесстрастный, одетый в строгий костюм — настоящий телохранитель, хотя Виктор отрекомендовал его, как сотрудника фирмы.
— Если позволите, я поведу машину, — сказал Костя.
Аня не возражала. Виктор, как всегда, все предусмотрел: в нынешних разбросанных чувствах Ане лучше не сидеть за рулем.
Дача, принадлежащая семье Половцевых (мать Ани, вторично выйдя замуж, взяла фамилию мужа), находилась в шестидесяти километрах от Москвы в живописном месте, у небольшого лесного озера, где можно было купаться в особо жаркие дни. Сегодня, во вторник, Елизавета Михайловна была дома одна, во всяком случае — первую половину дня. Савелию Николаевичу перевалило за шестьдесят, но на пенсию он выходить не собирался. Как один из ведущих хирургов клиники, он неплохо зарабатывал, работа приносила ему в какой-то мере моральное удовлетворение и ощущение своей значимости. Он любил подчеркнуть при случае, как его ценят и уважают сотрудники и пациенты; главный темой разговоров были блестяще проведенные им операции, которые он описывал во всех подробностях, так что уже Елизавета Михайловна с легкостью изъяснялась медицинскими терминами и могла при случае выдать врачебные рекомендации знакомым.
Мать встретила Анну в саду. В руках она держала только что срезанные цветы. Это была худощавая, хорошо сохранившаяся женщина пятидесяти двух лет, как говорится, со следами былой красоты. Следы эти поддерживались ежедневными омолаживающими процедурами, всевозможными масками и кремами, занимающими несколько полок в ванной комнате.
Когда-то Елизавета Михайловна была хорошим инженером связи и работала в научно исследовательском институте, но после развала Союза, а вместе с ним и упразднения большинства НИИ, осталась без работы по специальности, мыкалась по непрестижным должностям вахтеров, смотрителей, продавщиц, пока не устроилась по знакомству в клинику делопроизводителем, где и познакомилась с Савелием Николаевичем. Теперь она не работала, и вот уже больше года блаженствовала, посвятив себя садовому участку и собственной увядающей внешности.
— Тихо, тихо. — Елизавета Михайловна осторожно поцеловала подскочившего к ней Тёмку. — Собьешь бабушку с ног. Ох ты, как загорел, бесенок. Хорошо бы еще поправился немного. Здравствуй, Анечка, — сказала она, подставляя дочери щеку. — У тебя новый кавалер?
— Это сотрудник Виктора. Константин, познакомьтесь с моей мамой.