— Капитан. Если точнее — гвардии капитан.
— Вы, несомненно, очень мужественный и очень смелый человек, — убежденно заключила Аня.
— Не более чем ваш отец, — возразил Матвей. — Он прошел Афганскую и две Чеченские военные кампании, а мне воевать не пришлось.
— А вы бы хотели?
— Трудный вопрос… Могу сказать, что готов к этому психологически. И еще: когда тебя долго и тщательно готовят к боевым действиям, хочется испытать себя и свою машину в настоящем бою. Наверное, у мужчины это в крови.
Аня усмехнулась:
— У всех знакомых мне мужчин совсем другое в крови…Расскажите о себе. Вы женаты?
— Нет.
— Тогда у вас, вероятно, есть любимая девушка.
Ответа не последовало.
«Да, пожалуй, грубо и нетактично. Только наладила маломальский контакт и спугнула. — Аня все же решилась идти напролом: — Подожди, упрямец, я тебя обломаю, при всем уважении к твоей профессии».
— Матвей, давайте не будем играть в молчанку. Вы, насколько помню, не прочь были считать себя моим родственником.
— Этого больше хочет папа, чем я.
— Я всегда считала, что офицеры прекрасно воспитаны.
— Простите, не хотел вас обидеть, я всего лишь объясняю мотивы своих поступков.
— Я поняла, что вы любите Семена Павловича, в таком случае, для вас было бы естественно каким-то образом подготовить дочь к встречи с отцом, которого она практически не знает. Снизойдите же со своих заоблачных высот и посвятите меня в подробности жизни вашего семейства. — Последние слова были сказаны шутливым тоном.
— Из меня плохой рассказчик. Попробую описать ситуацию в общих чертах. Мы живем втроем: папа, Сережа и я. Папа на пенсии. Я, как вам известно, служу. Сережа в этом учебном году оканчивает школу.
— А ваша мама? — осторожно спросила Аня.
— Мамы шесть лет как нет в живых.
Машина плавно неслась вперед по широкой автостраде. Аня в раздумье смотрела на дорогу. Нежданно-негаданно накрывала ее плотной волной чья-то незнакомая, чужая жизнь, и не одна — ее ждала встреча с отцом и с братом, не отмахнешься и мимо не пройдешь.
Она не очень-то любила вникать в проблемы посторонних людей — своих забот выше головы, но о родственниках заботилась до такой степени, что знакомые удивлялись. Были у нее две тетки с материнской стороны, по две двоюродных сестры и по два брата, почти все ее ровесники, кто постарше, кто помладше, на них-то она и распространяла свое несбывшееся желание иметь большую семью. Родственники жили небогато, и она помогала им при случае деньгами; Виктор, естественно, кривился, но те были людьми порядочными, сами ничего не просили, Анне платили искренней привязанностью и вниманием…
— Вы пошли в авиацию по стопам отца? — спросила Аня.
— Да, только папа служил в армейской авиации, а я выбрал фронтовую.
— Ага, понятно, — мило улыбнулась Аня. — Осталось выяснить, какая разница между армейской и фронтовой авиацией.
— Армейская авиация предназначена для авиационной поддержки сухопутных войск,
это боевые и транспортные вертолеты. Папа был пилотом Ми-24. В 1999 году в Дагестане боевой вертолет полковника Иртеньева был подбит в Кадарской зоне. Отец был ранен, чудом остался жив.
— Ранение имело последствия? — Какая-то нотка в голосе Матвея заставила Аню задать этот вопрос.
— Врачам пришлось отнять у него ногу.
Колеса громыхнули на ухабе и тотчас щелчок — двери разблокировались.
— Умная машинка, — сказал Матвей. — Давайте, я поведу, вы, кажется, устали.
— Нет, просто выбоину не заметила.
С заднего сиденья раздался детский голосок:
— Дядь, а как тебя зовут?
— Тёмка проснулся, — улыбнулась Аня. — Теперь держитесь. Придется выкладывать всю подноготную.
— Меня зовут Артем Соболев, а тебя как зовут? — У Тёмки была дурная привычка сообщать свои данные каждому встречному.
— Матвей Иртеньев, будем знакомы. — Матвей протянул руку и осторожно пожал маленькую ладошку.
— Хочешь поиграть со мной в «хомячка»? — великодушно предложил мальчик.
— Это как?
Аня снова остановила машину:
— Матвей, если вы не против с ним поиграть, пересаживайтесь на заднее сиденье.
— Смотри, как надо, — поучал Тёмка. — Быстро жми на кнопки, чтобы плохие не догнали. Понял или нет?
— Ну, это раз плюнуть. На кнопки нажимать я умею.
Аня слышала, как они переговариваются за спиной, но не понимала ни слова, мысли ее скакали вразброс: значит, Сережа с десяти лет рос без матери, отец тогда же получил увечье… надо подсчитать…Матвею в то время был двадцать один год, он, вероятно, только-только окончил авиационное училище и оказался с мальчиком и инвалидом на руках… Так или нет? Скорее, всего, так… Еще неизвестно, что за мальчик. Шестнадцать лет! Самый непредсказуемый возраст… А отец? Многие люди озлобляются из-за несчастий, становятся излишне требовательны и невыносимы для близких, откуда вообще знать, что он за человек?
Ладно, поживем, увидим. В любом случае, долго она с ними остаться не сможет: Виктор и без того встал на уши, чудак, ей-богу, можно подумать, что молодые люди двадцати семи лет, да еще высококлассные пилоты, летающие на МиГах, спят и видят, как бы обольстить тридцатилетнюю замужнюю даму, будто им больше и думать не о чем…
А интересно, о чем он думает там, в полном одиночестве, предоставленный самому себе, среди клубящихся туч — то черных, то синих, дымчатых или малиновых на закате? Или, может быть, над пронзительно синим морем, когда тень самолета скользит по облакам. Ведь там, наверно, начинается иная жизнь, в другом измерении, состояние за гранью возможного — необычное для человека, и мысли должны быть другие, чувства, ощущения…
Аня посмотрела в зеркальце на Матвея. Смеется. Улыбка поистине гагаринская. Фирменная она у них, что ли? Или это отражение того, что известно только этим необыкновенным людям, которые, оказавшись на земле, делают вид, будто они такие же как все…
— Подъезжаем, — сказал Матвей. — Вы захватили паспорт, как я просил?
Свернули в сторону, на более узкое шоссе, по краям сплошной лес, и вдруг впереди, над лесом, набирающий высоту военный самолет. Еще один. Гул моторов. Значит, аэродром где-то близко.
Дорога уперлась в железные ворота, рядом — КПП.
— Давайте паспорт, — сказал Матвей и вышел из машины.
Аня видела его голову и плечи в окошке КПП, потом он вышел, за ним солдаты — внутренний наряд комендатуры гарнизона, а может не солдаты — в званиях Аня не разбиралась, — просто военные, молодые, корректные, в камуфляжной форме, один посмотрел на Аню и Тёмку внимательно, заглянул в салон, попросил открыть багажник. Аня выбралась, пошла вдоль машины… Крепкие ребята: обычно мужчины таращатся на ее ноги, а эти и бровью не повели, Матвей в том числе. Даже обидно.
Ворота распахнулись и пропустили машину на территорию гарнизона. Все та же дорога, по краям по-прежнему лес, но вот сразу выросли дома — девятиэтажки, деревянные постройки, сельские домики, церковь; проехали детский сад, Дом офицеров, несколько магазинов…
— А это школа, — сообщил Матвей. — Сережа здесь учится.
— Мама, смотри, коза! — с восторгом закричал Тёмка, указывая в окно.
— Дожили, ребенок живой козы не видал, — засмеялась Аня.
— Я тебя с этой козой познакомлю, — обнадежил Матвей. — Коза знаменитая, одна на весь городок…Сворачивайте сюда, вон видите дом с частоколом, нам туда.
— Матвей, давай говорить друг другу «ты», я как-то уже устала от официоза.
— Конечно, Анечка, прости, я, наверное, неуклюже себя веду, — смутился Матвей, — к тому же перед папой нам надо выказывать убедительное дружелюбие друг к другу.
— Выказывать? От меня усилий не потребуется, — возразила Аня.
Молодой человек окончательно сконфузился, сообразив, что ляпнул что-то невпопад.
«До чего же милый, — подумала Аня. — Жаль, что не настоящий брат, мы бы с ним подружились».
Она остановила машину у садика с деревянной изгородью. За оградой места для стоянки не оказалось, поэтому пришлось въехать на обочину так, что автомобиль установился с креном на бок. Аня достала из багажника сумки с одеждой и подарками, которые успела накупить в Москве. Матвей подхватил сумки и пошел в дом по узкой бетонной дорожке, которая тянулась между ухоженными цветочными клумбами.